— Ой, и правда! Извините, не сообразила.
— В... Вы там вообще собираетесь серьезно играть или нет?! — воскликнула Стеф, удивившись тому, как искренне Джибрил извинилась перед Сорой.
— Эх... Ну ладно. «Кузов», — с досадой сказал тот, и рядом с ним на землю бухнулась большая корзина.
— Хорошо... Тогда пусть будет... «Вирвельвинд»[7].
— Отлично, Джибрил! На этот раз прямо в точку!
Как только Джибрил договорила это слово, брат с сестрой моментально достали из карманов телефоны. Слово, как и положено, материализовалось: откуда-то задул сильный ветер и задрал платье Стеф.
— Эй! Вы что делаете?!
А делали Сора и Сиро вот что: самозабвенно фотографировали Стеф, поставив телефоны на автосъемку.
— Ох и молодчина ты, Джибрил! А то ведь Стеф у нас без трусов, и без купальника такое зрелище цензуру бы не прошло! А купальник, который выглядывает из-под юбки — это как раз то, что нужно!
— Благодарю, — с иронией отозвалась Джибрил.
— А теперь... — ухмыльнулся Сора, не обращая внимания на то, как отчаянно Стеф пытается совладать с платьем. — Все готово. «Даменбекляйдунг»![8]
Слова материализуются, а уже существующие предметы — исчезают. То есть вся женская одежда, включая бикини, исчезла!
Причем не только у Стеф, но и у Джибрил с Сиро.
На осознание этого факта Стеф потребовалось некоторое время, а затем раздался ее вопль:
— Не-е-ет!
Густо покраснев, она попыталась прикрыться руками.
Вы спросите, в рамках пристойности ли такое? Очень даже в рамках! А если спросите, почему...
— Ха-ха-ха! Ну как тебе, сестричка, мое воплощение двухмерной цензуры в трехмерном мире? Никаких непотребств! И к тому же обувь и носки, которые, строго говоря, не являются чисто женской одеждой, остались! И с ними все выглядит еще соблазнительнее, — заявил Сора тоном победителя, раскинув руки в стереотипном злодейском жесте. — Все в рамках возрастных ограничений! Никакой непристойности. Эротично, но не вульгарно. Назовем это «Гиперпристойное пространство»!
— Братец... Ты омега-молодец, — показала Сиро брату большой палец. Она уже успела включить камеру и снимала паникующую Стеф.
— Да... Да что у вас на уме вообще?!
— Я же сказал, что станет интереснее. Разве это не интересно?
— Ни капельки! — вскричала Стеф, проклиная собственную наивность. Она-то надеялась, что все, что делали Сора с Сиро, имело отношение к плану победы над Джибрил...
А Джибрил отреагировала на произошедшее с огромным удивлением:
— Это что же...
— А?
— Получается, в вашем родном мире видеть представителей противоположного пола обнаженными считается чем-то непристойным?
— Угу. Похвальная сообразительность.
— Но ведь способ размножения у вас такой же, как и у остальных рас, правильно?!
— О... То есть крылатые размножаются так же, как иманити? — не упустил случая уточнить Сора. Но голая Джибрил проигнорировала его вопрос и продолжила рассуждать:
— Но ведь если считать стремление к размножению непристойным, тогда, получается, непристоен и сам акт размножения, что противоречит самому смыслу существования вида! Ах да, «Гвоздика», — поспешно сказала Джибрил: она так увлеклась беседой, что едва не забыла о правиле тридцати секунд на ход.
Сора уважительно похлопал в ладоши:
— Браво! Но, увы, в нашем мире людей, которые рассуждают подобным образом, назвали бы извращенцами.
— Инстинкт сохранения вида считается у вас извращением?! — услышанное поразило крылатую, словно гром. — Ах, как интересно! Как бы я хотела хоть одним глазком взглянуть на столь нелепый мирок!
— Вот тут вынужден не согласиться... — помрачнел вдруг Сора. — И вообще, не такой реакции я ожидал.
Он-то надеялся увидеть, как Джибрил покраснеет от стыда... Все-таки смущение — неотъемлемый элемент эротики. А в случае Джибрил с ее идеальным телом это была бы просто бомба.
— Братец... Со Стеф... интереснее.
— Действительно. Я буду видео снимать, а ты делай фотографии.
— Так... точно.
— Эй, не снимайте меня!
— Ничего-ничего. Причиндалов ведь не видно, стыдиться нечего. Хотя нет, немного стесняться не помешает!
— Ничего не поняла!
Прошло несколько часов.