— Если ты знал, что она жульничала, то мог бы и подсказать, как именно! Я бы тогда победила!
— Хм... Заповедь восьмая: «Доказанное нарушение правил засчитывается как поражение нарушителя», — вспоминая заметки на телефоне, которые он перечитал перед сном, повторил Сора. То есть даже если противник заметит, что ты мухлюешь, без доказательств поражение тебе все равно не засчитают.
— Из-за вас я потеряла свой шанс стать королевой!
— И теперь ты вымещаешь на нас обиду... за свой собственный... проигрыш? — все еще сонно причмокивая, безжалостно подытожила Сиро. Стефани заскрипела зубами.
— Хватит подливать масла в огонь, прикидываясь, что говоришь сквозь сон, сеструля.
— Мм. Как ты... узнал?
— Я заметил, что ты проснулась, когда я сказал, что всегда готов завести отношения. У нас тут и без того нет союзников, давай будем поприветливее... — начал Сора и вдруг замолчал. Ему только что пришел в голову план. Заметив резкую смену настроения брата, Сиро тоже умолкла.
Сора вдруг злорадно усмехнулся и заговорил:
— Но вообще-то говоря, сестричка моя совершенно права. Человечество проигрывает вполне заслуженно.
— Что?.. — раскрыла от удивления рот Стефани. Проигнорировав вопрос, Сора бросил на нее намеренно похотливый взгляд: перед ним была типичная для фэнтези-мира принцесса в пышном кружевном платье, под которым хорошо была заметна соблазнительная фигура. Тщательно подбирая слова, которые задели бы девушку сильнее всего, он продолжил:
— Ты не заметила жульничества, а теперь обвиняешь нас в своих бедах. Ребенок указал тебе на твою неправоту, а ты только злишься еще сильнее. Ты неумеренно вспыльчива. Если у королевской семьи это в крови, то неудивительно, что вы такие неудачники.
...И, произнеся эту речь, Сора смерил ее жалостливым взглядом, словно перед ним стояло примитивное животное.
Глаза Стефани широко распахнулись, а затем гневно засверкали:
— А ну... извинись!
— Извиняться? С чего бы?
— Меня можешь оскорблять, но говорить плохо о дедушке я не позволю!
Усмехнувшись тому, как легко Стефани заглотила наживку, Сора сменил кнут на пряник:
— Ты не заметила жульничества, потому что сидела в глухой обороне. Те, кто думает только о том, как бы побезопаснее для себя выиграть, забывают следить за действиями противника, — а затем подсек: — Итого — ты простофиля, вспыльчивая, неуравновешенная и пассивная. Говоря начистоту — позорище, да и только.
— Ну все, я по горло сыта твоими... — вскочив со стула, Стефани чуть было не вцепилась в Сору, но тот ее перебил:
— Не хочешь сыграть в игру?
— Э... А... Что?.. — слегка поколебавшись, осторожно переспросила Стефани.
— Ничего архисложного. Просто в камень-ножницы. Знаешь ведь такую игру?
— Камень-ножницы?.. Ну да, знаю.
— Отлично. Хорошо, что она и в этом мире есть. В нее и будем играть. Только... — Сора поднял вверх палец и вкрадчиво сказал: — Правила будут малость другие... Я буду ставить только бумагу.
— А?
— Если я выставлю не бумагу — то проиграю... Но если при этом выиграю у тебя, то ты тогда тоже проиграешь, а значит, это будет ничья. И, естественно, если мы сыграем вничью, но я выставлю не бумагу, то это будет означать мое поражение.
Проиграет, если выставит не бумагу?
— ...
Не понимая, чего добивается этот парень, Стефани с еще большим подозрением спросила:
— А какие ставки?
Словно того и ожидая, Сора довольно осклабился:
— Если победишь меня, мы выполним все твои требования. Объясним, из-за чего ты продула, как именно против тебя мухлевали, или даже если ты вдруг захочешь, чтобы мы заплатили жизнями за оскорбления этого твоего глупого короля, то так уж тому и быть.
— Ах ты...
— Ну а если выиграю я... То все мои требования выполнишь уже ты, — бодро продолжил он, но на лице его не было ни капли веселья, а в голосе слышались вульгарные, мерзкие, жестокие нотки. — Мы как-никак жизни свои на кон ставим. Справедливо ведь будет уравнять их целомудрием там, или я не знаю...
Кровь, до того бросившаяся Стефани в голову, теперь словно застыла в жилах. Но, совладав благодаря этому с собой, она осторожно спросила:
— А если... ничья?
— Тогда я просто дам тебе подсказку насчет жульничества... а ты, — Сора вдруг заискивающе улыбнулся, — можешь выполнить одно наше маленькое желание. У нас тут своего рода финансовые затруднения... Говоря начистоту — денег хватит только на четыре дня, а потом ни спать будет негде, ни жрать нечего. И мы не знаем, что делать...