— То есть хотите, чтобы я вас содержала?
В ответ Сора лишь благодарно улыбнулся.
«Сущие пустяки. Он всего лишь хочет, чтобы я дала ему ночлег».
— Ну что? Играем или нет?
— ...
— Хотя, с другой стороны, ты ведь и так уже проиграла и не сможешь вернуть себе королевский титул. С твоей любовью к игре от защиты лишний раз рисковать ни к чему. Не хочешь — не надо.
Очевидная провокация. Это было понятно даже Стефани, но все же она подыграла.
— Хорошо, я согласна. Ашшенте!
Ашшенте. Это слово было клятвой следовать Десяти Заповедям. Произнося его перед игрой, участники гарантировали друг другу беспрекословное выполнение оговоренных условий.
— Окей. Ну, и я тогда тоже: Ашшенте, — дал ответную клятву Сора и загадочно улыбнулся.
Стефани лихорадочно размышляла, нет ли здесь какого-либо подвоха.
«Он будет ставить только бумагу? Неужто надеется, что я поведусь и доверчиво выставлю ножницы? Исходя из условий игры, его намерения очевидны — он целится на ничью.
Ему нужен только ночлег, а про жульничество он ничего не знает. Вот, скорее всего, как обстоит дело.
Если камень и ножницы — его проигрышные руки, то мои шансы на победу таковы: камень — 2 к 1. Ножницы: 2 к 1. Бумага: 1 к 2.
Он сказал, что будет ставить только бумагу. Если я поведусь и выставлю ножницы, он на самом деле выставит камень и только позлорадствует: “Как я и говорил... Какая же ты доверчивая”.
А если я выставлю бумагу, то по крайней мере не проиграю. Но тогда это практически гарантированно будет ничья — как раз то, чего он и добивается.
Он полагает, что я ни за что не выставлю камень. Потому что это единственная рука, с которой у меня есть шанс проиграть!
За нос меня водить вздумал!
С камнем и ножницами шанс победы у меня одинаковый — 2 к 1. Размечтался! Я не дам тебе и шанса заработать ничью!»
Стефани устремила на Сору колкий взгляд.
...И сглотнула подступивший к горлу комок. Потому что вдруг увидела не скабрезную похотливую рожу, а тонкую, хладнокровную ухмылку игрока, уверенного в будущей победе. Распалившуюся было по новой Стефани словно окатило ушатом ледяной воды.
«Нет. Не нервничай. Успокойся. Не спеши, — повторяла она самой себе. — Тем самым ты только подтвердишь его слова о своей вспыльчивости, неуравновешенности и простодушии».
Она бы долго себя распекала, но вдруг сообразила:
«Точно! Это же так просто. У него ведь нет другого выбора, кроме как выставить бумагу! Никакая другая рука не дает ему победы. Что бы я ни выставила, ему-то в любом случае придется ставить бумагу... Ведь если он выиграет — то сорвет большой куш, и ничья его тоже устраивает! А проиграть-то шансы у него везде одинаковые!!!»
— Ну что, готова? — спросил Сора, уверенный в победе.
— Готова. А сам-то готов выполнить наш уговор? — также уверившись в своей победе, ответила Стефани.
Я тебя раскусила. Сейчас-то я с тобой за все поквитаюсь!
— Тогда поехали. Камень-ножницы-бумага, раз, два...
Три!
Выставив ножницы, Стеф не поверила своим глазам.
— Что...
Сора выставил камень.
— Но... почему... Ведь...
— За то, что не поставила камень, поддавшись на провокацию, хвалю. Но этого было мало, — сказал он без тени издевки. Усевшись на кровать поудобнее, он принялся озвучивать рассуждения Стефани. — Сначала ты решила поставить камень, несмотря на то что это единственная рука, при которой у тебя были шансы на проигрыш.
— ...
— Но потом увидела, как я спокоен, и сообразила, что бумага — моя единственная выигрышная рука.
— Так ты...
Он знал? И та ухмылка... была наигранной?!
— Здесь ты правильно рассудила. Но для выигрыша тебе стоило поставить бумагу... Тогда ты лишила бы меня шансов, а вероятность твоей победы увеличилась бы вдвое.
Он знал... Нет, манипулировал ею.
— Кх... — закусив губу, Стефани упала на колени и ударила кулаком по полу.
Он заметил момент, когда она успокоилась... и даже то, что она настроилась на победу. Словно задался целью наглядно показать ей, почему она проиграла днем.
Но Сора продолжал:
— И вообще, сами условия этой игры гарантируют мне победу.
— Я знаю. Ты с самого начала хотел выиграть лишь приют. Ладно, уговор есть уговор... — безразлично ответила расстроенная Стефани, но...
— Мм, стоп. Секундочку. Договаривались мы не об этом.