— Братец!
— Э-э? А? Ты что?!
Заглушая встревоженные восклицания девочек, открывшаяся дверь скрипнула и, хлопнув, вновь затворилась.
Секунду Стеф силилась понять, что произошло. Но затем сообразила, что вытолкнула Сору в коридор.
— Ой! Со... Сора?! — она вскочила на ноги. Стеф впервые вслух произнесла его имя и ощутила, как сердце стиснуло страхом.
«Я просто беспокоюсь, что могла нанести ему вред, — убеждала она себя. — Это вовсе не страх того, что он мог обидеться...»
Тем не менее она выскочила из комнаты в настоящей панике. В коридоре она увидела Сору, который сидел в углу, обхватив голову руками. Стеф толкнула его не так сильно, чтобы он мог оказаться настолько далеко. Очевидно, но невероятно: Сора забился в угол.
— Со... Сора?! Ты... Ты цел?! — Стеф испугалась было, что он слишком сильно ударился головой о дверь.
— Простите, извините, извините, простите, простите, извините, смилуйтесь... — Сора, съежившись, лишь без конца повторял извинения одно за другим.
— Что?
— Сжальтесь, умоляю, я просто подумал, что мне больше никогда не выпадет шанса потрогать женскую грудь, я ведь все-таки парень, девушку хочется, потребности есть, да, я понимаю, не смотрите на меня так, я знаю, что я подонок, извращенец, я знаю, извините, помилуйте... — стыдливо скорчившись и дрожа как осиновый лист, причитал Сора, который совсем недавно так нагло приставал к ней.
— Как... Как это понимать? — растерялась Стеф и вернулась в комнату, надеясь получить объяснение хотя бы от сестры.
— Братец... Братик... Где ты? Не оставляй меня одну-у-у... — Сиро, поджав под себя ноги, тряслась и заливалась горючими слезами.
— Да что с ними такое... — застыла в изумлении Стеф. Она даже позабыла о том, как ее только что облапали.
Вот вам и 「 」, единый игрок в двух телах. Суть единения брата и сестры была не только в том, что у каждого из них имелась своя игровая специализация. Просто порознь они были запущенными социофобами, абсолютно не приспособленными к жизни в обществе.
Друг без друга они попросту не могли функционировать.
— Братик... Братик, ты где?..
— Простите, извините, извините, простите...
Думаю, теперь-то вы догадались, почему единственным местом, в котором брат и сестра, разделенные семью годами возраста, могли находиться вместе, был их собственный дом.
Это многое должно объяснять.
Глава 2. Претенденты
Королевство Элькия, столица, западный район, третий квартал.
Не проведя в таверне и одной ночи из тех четырех, что они выторговали у управляющего, Сора и Сиро встречали рассвет уже в доме Стефани Долы. Вернее, в бане ее дома.
— Братец... Объяснись, — потребовала голая Сиро, умывая лицо.
— А чего тут объяснять? Раз обнаженка в рамках пристойности, то сцены в ванной — маст-хэв. Какие еще тебе нужны объяснения?
— Братец... Но их... цензурят. А я еще маленькая... это уже за всякими рамками...
— Будь спок, сестра. Все лишнее прикрывает пар, все чики-пуки, — возразил Сора, любуясь клубами пара, заволокшими всю баню.
— Неужели ты только ради этого напустил столько пара? — недоверчиво спросила Стеф, которая мыла Сиро волосы.
— Что значит «только ради этого»? Это очень важно!
— Ты хоть понимаешь, сколько лишних дров ради этого пришлось потратить слугам?
Да и в разогретую для них воду брат с сестрой, судя по всему, залезать не собирались. То есть и ее тоже потратили впустую.
— Чья бы корова мычала, сама-то, небось, в этой роскошной бане всю жизнь мылась?
— У-у...
Аристократкой Стеф называли не красного словца ради: ее богатство превзошло даже самые смелые ожидания Соры. Особняк, чем-то напоминающий древнеримские дома, был столь огромным, что прожившие всю жизнь в Японии Сора и Сиро вполне могли называть его дворцом, а в бане могли мыться человек десять одновременно. Баня эта, тоже напоминающая чем-то римские, в которую благопристойности ради сейчас напустили водяного пара, отнюдь не создавала впечатления, что человечество проигрывает и находится на краю гибели.
— Но вообще... извини. Просто сестричка у меня ванные ненавидит. И мыть себя не дает. Говорит, что восемнадцатилетнему парню голых одиннадцатилетних девочек лапать — ни в какие рамки не лезет, а сама мыться наотрез отказывается. А раз уж она сама вчера сказала, что обнаженка — в рамках пристойности, то грех было не воспользоваться шансом и не отмыть ее.
— У-у... Ненавижу тебя, брат. Разве мы говорили не только про Стеф? — возразила та.
— Сестричка, ты ведь настоящая красавица, когда следишь за собой. Так что давай-ка мойся.