«Из тесной геймерской комнаты в обшарпанную ночлежку, оттуда в особняк Стеф, а затем — в королевские покои», — усмехнулся он про себя такой головокружительно быстрой смене жилья.
В руке он держал книгу. При бледном свете луны было видно ее название: «Шестнадцать Высших Рас». Раскрыв книгу на одной из страниц, Сора размышлял:
— Крылатые, значит. Что-то мне подсказывает, мы можем сделать их своими союзниками...
В книге говорилось, что крылатые были созданы богами во время Великой войны в качестве солдат. После оглашения Десяти Заповедей их боевые навыки стали бесполезны, но благодаря невероятной продолжительности жизни и высокой чувствительности к магии они укротили летучую фантазму под названием Авант Хейм, построили на ней небесный город и поселились в нем, не участвуя больше в Захватнических играх. Однако в силу большой продолжительности жизни крылатые обладают неуемной тягой к обучению и играют с другими расами в обмен на их знания — то есть книги.
— Как пить дать, уж они-то много знают о магии, а у нас есть наживка — знания нашего мира.
Если им удастся установить с крылатыми контакт — то, быть может, найдется и способ противодействия магии.
Тук-тук...
Негромкий стук в дверь прервал его размышления. Испытывая легкое ощущение дежа вю, Сора откликнулся:
— Да-да, кто там?
— Стефани Дола. Можно... Разрешите войти?
— А? Ну заходи.
Стеф отворила тяжелую дверь королевской спальни и, скромно потупившись, встала на пороге.
— А чего это ты вдруг разлюбезничалась? Могла бы войти и не спрашивая.
— Нет... Я тут подумала и сообразила, что вы ведь теперь наш король и вас...
— Бррр, аж противно! — перебил ее Сора. — Непривычно мне такое, да и ни к чему! Давай по-старому. Чего ты хотела?
Электричества в Элькии еще не изобрели. Спальню освещали лишь свечки в канделябрах да луна. Выражение лица Стеф, стоявшей посреди спальни, было не разглядеть.
— Сора... Вы... Ты ведь...
— Мм?
— ...приказал влюбиться в себя, чтобы я вас содержала, правильно?
— Э-э...
— А теперь ты стал королем Элькии, и я...
Луна вдруг выглянула из-за облаков и осветила на миг лицо Стеф. Она выглядела расстроенной.
— Э-э-э... То есть раз ты больше мне не нужна, ты хочешь, чтобы я отменил свое желание?
— Нет! Совсем нет! — поспешно прервала его Стеф. Пусть в играх тот и был экспертом, но в данном случае он попал пальцем в небо. — Я... хотела... спросить... Почему ты сказал «влюбись», а не «стань моей собственностью», как тебе предложила сестра?..
— Ну...
Это у него случайно вырвалось. Он поддался своим низменным желаниям и совершил ошибку. Сора задумался, стоит ли говорить Стеф правду. Но она вдруг задала очень неожиданный вопрос:
— Ты велел влюбиться... потому что у тебя... тоже были ко мне чувства? Если да... То я... могу отплатить тебе... — сказала она, приближаясь к кровати. Она покраснела и приподняла подол платья. — Вот так...
Стоп.
Стоп, Сора, восемнадцатилетний девственник. Тебе задали вопрос, который нельзя игнорировать. Ведь если подумать... Объективно говоря, Стеф девушка очень даже ничего. Понравиться такой девушке захочет любой парень в здравом уме. И правда — зачем он велел, чтобы она в него влюбилась?
Влюбился в нее сам? Маловероятно.
Сора задумался, испытывает ли он к Стеф какие-нибудь романтические чувства. И растерялся: «Постойте... Романтические чувства — это вообще какие?»
Сора осознал, насколько скудны его представления о любви.
— А разгадка... проста.
Раздался щелчок, и сверкнула вспышка.
Из глубин огромной кровати вылезла Сиро с мобильником в руке.
— А... А-а-а!!!
Осознав, что они с Сорой в спальне не одни, Стеф в панике одернула подол юбки. Она должна была догадаться о присутствии Сиро заранее, она ведь помнила, что случилось в таверне. Сора не мог находиться в комнате один.
— Я объясню... за брата... который для этого... слишком девственник.
— Эх, Сиро... Слушать такое от одиннадцатилетней сестрички братику физически больно... — запротестовал Сора.
Сиро невозмутимо продемонстрировала только что сделанную фотографию со Стеф, задирающей юбку.
— Вот.
— А?
— Вот ради чего... братец велел тебе... влюбиться.
Тут происходящее перестал понимать уже и Сора. Сиро принялась разжевывать смысл сказанного им обоим:
— Есть одна... вещь... о которой братец... жалеет. В этом мире... нет... порно.