— Ну, господин Рамузио, теперь мы скоро будем на Кубе. Этому острову предстоит великая будущность; он быстро расцветает, и города вырастают на нем точно грибы из-под земли. Там нужны люди: земледельцы, ремесленники, солдаты, а в особенности люди образованные, в которых чувствуется большой недостаток. Ведь вы, господин Рамузио, кончили университет в Саламанке, и потому вам легко будет найти подходящее дело. Я знаком с плацкомендантом Тринидад: он отличный рубака, но не умеет владеть пером, и я уверен, что он с удовольствием примет к себе в секретари такого талантливого молодого человека, как вы. Положитесь на меня. Правда, сначала жалованье будет небольшое, но при такой должности вы будете иметь немалое влияние, например, при поставках и подрядах… Вы меня понимаете, господин Рамузио. Ведь я делаю большие обороты в Тринидаде и умею быть благодарным, когда кто замолвит доброе словечко о моем товаре.
Эта длинная речь была прервана восклицанием матроса: «Парус в виду!»
— А, судно, — сказал Седено, — это не торговое судно, а крейсер, вероятно, он принадлежит к флоту, который Веласкес сооружает для торговых сношений с дальней золотоносной страной на западе, открытой Грихальвой.
— Оно несется прямо на нас! — заметил штурман.
— Прекрасно! Нам не мешает по пути устроить лишнее делишко. Может быть, им нужны какие-нибудь съестные припасы. Мы можем предложить им испанское вино и тому подобные товары, до которых господа военные большие охотники.
Судно быстро приближалось.
— На мачте развевается кастильское знамя, — продолжал Седено, — вероятно, эти господа с избытком запаслись золотом и хорошими векселями!
— Смотрите, кажется, они гонятся за нами! — воскликнул штурман. — Неужели в этих водах завелись пираты?
— Глупости! — заметил Седено собравшимся вокруг него матросам. — Это кастильский корабль!
В это мгновение на борту приближавшегося корабля сверкнул огонь, и одно ядро со свистом пронеслось над мачтой. Этот выстрел поразил всех, подобно молнии среди ясного безоблачного неба. Матросы в страхе столпились вокруг судохозяина, — они были совсем не подготовлены к защите, и не успели еще они придти в себя, как враги очутились на палубе среди них.
Впереди всех находился предводитель, молодой человек с благородной осанкой. Он просил указать ему владельца корабля.
Ему указали на Седено, который с опущенной саблей стоял у мачты.
— Вы не узнаете меня, господин Седено? — спросил мнимый атаман разбойников, подходя к нему. — Я Сандоваль, из войска Кортеса, и должен просить вас отправиться со мной в Тринидад, где вы от самого Фернандеса Кортеса узнаете причину этой остановки.
— Меня очень удивляет такое приглашение, милостивый государь, я и без того направляюсь в Тринидад!
— В таком случае вам еще легче исполнить мою просьбу! Будьте так любезны, вложите свой меч в ножны и передайте его мне до прибытия в Тринидад. Ваши храбрые матросы, без сомнения, последуют вашему примеру.
— Милостивый государь, по какому праву вы делаете нас своими пленниками? Не забывайте, что я так же, как и вы, нахожусь под защитой короля Испании!
— Мой начальник, Фернандес Кортес, объяснит вам это. Я исполняю лишь его приказания и могу уверить вас, что вы обделаете с ним хорошее дело. Но подробности, повторяю вам, вы узнаете от него самого. Позвольте мне еще раз просить вас передать мне ваш меч. Надеюсь, что вы не заставите меня прибегнуть к насилию!
— О, капитан Сандоваль, ваш поступок сам по себе уже насилие, Я против воли подчиняюсь вам, но помните, что король строго наказывает за морской разбой! — сказал Седено с негодованием и, отдавая Сандовалю свою шпагу, обратился к своим матросам: — На нас напали врасплох. Сопротивление бесполезно. Прошу вас быть свидетелями насилия!
— Кортес, Кортес! — повторяли матросы. — О, он недурно начинает дело, нападая на мирные испанские суда! Не может быть, чтобы это делалось с согласия Веласкеса!
Поселенцы на Эспаньоле и Кубе хорошо знали Кортеса. Родом из Меделлины, в Испании, он еще юношей приехал в эти колонии. Вследствие слабого телосложения его родители предназначали его к адвокатуре, но мальчик недолюбливал книг и имел сильную склонность к военному делу. Когда же он с годами вырос и возмужал, родители согласились отпустить его на чужбину, и девятнадцатилетний Фернандес Кортес простился с родиной.
Имея хорошие рекомендации, он сначала отправился на Эспаньолу, где был определен доверенным писцом города Асуа. Когда Веласкес семь лет спустя приступил к покорению Кубы, Кортес отказался от своего места и примкнул к его войску.