— Я помню этого молодого человека, — заметил Кортес. — Он доложил мне о смерти Монтезумы. Я знаю его, Сандоваль.
— Во всяком случае, предостерегаю тебя, — возразил Сандоваль. — Я долго наблюдал за этим Лже-Авилой, когда он находился под моей командой.
— Я охотно принимаю твои советы и прикажу позвать Рамузио, но тем не менее мнение мое не изменится.
— Кого же ты подозреваешь?
— Пока еще не время называть имена, — ответил Кортес. — Кроме того я не хочу сбивать тебя с толку. Ты сам знаешь, что все эти дни мы с тобой были настороже, и потому для меня очень важно взглянуть твоими глазами на эти кучки недовольных, которые затевают мятеж не только здесь, но и в главном лагере и в Веракруце. Твои замечания могут исправить мои ошибки. Но тише, идет Лопес.
Лопес вошел в комнату и донес военачальнику, что все обстоит благополучно; на перекличке не оказалось лишь одного Рамузио.
— На каком посту он стоял? — спросил Кортес.
— Он руководил транспортом балок из лесу. Индейцы говорят, что он ушел от них час тому назад, отправив последний транспорт.
Сандоваль взглянул многозначительно на Кортеса.
— Как вы поступаете, Лопес, когда солдат не возвращается к ночи в лагерь?
— Такого случая еще не было. После заката солнца никто не остается в лесу. Сегодня в первый раз не досчитались испанца на ночной перекличке.
— Его вина, если он заблудился, — сказал Кортес после минутного раздумья: — но он испанец и ваш товарищ. Мы должны по крайней мере попытаться спасти его. Прикажите сделать три выстрела с получасовым промежутком и отправьте в лес на розыск отряд индейцев с факелами и пятерых испанцев, которые пожелают пойти.
Лопес вышел из комнаты.
— Но как странно, однако, что именно его нет сегодня! — заметил Сандоваль.
— Правда, — возразил Кортес: — я боюсь, не случилось ли несчастья с молодым человеком. Мне жалко его, я предложил бы ему на выбор — остаться здесь или отправиться с Авилой в Испанию.
— Когда же ты намерен отправить Авилу?
— Когда я смогу послать королю донесение, что постройка судов окончена, и что я двинулся на Теночтитлон. Когда в Испании узнают, что мы собираемся брать столицу приступом, то убедятся, что мы не разбиты, и клевета наших врагов не повредит нам. Впрочем, ведь Авила явится не с пустыми руками. Столько золота и драгоценных камней никто еще не посылал из этих земель в Кастилию. Я уверен, что Авила отдаст все золото королю, потому что возвращается в Испанию счастливым наследником; насколько я знаю этого человека, Сандоваль, наш храбрый Авила не вернется в Мексику. Он предпочтет блистать грандом при дворе и уже поэтому не станет умалять славы наших подвигов. Он не взял бы на себя роли посла побежденного Кортеса, а скорее будет хвастать, что послан победоносным начальником. Он поступит так уже потому, что обеспечит за собой частицу благодарности короля.
— Теперь я понимаю, почему твой выбор пал на строптивого Авилу. Ты совершенно прав.
— Правда, с отъездом Авилы Альварадо потеряет друга, — продолжал Кортес. — Но ты должен заменить ему Авилу, потому что я нуждаюсь в «Солнце» ацтеков и, как тебе известно, ценю мужество Альварадо столь же высоко, как и твое. Он все еще сердится на меня за то, что я назвал его сумасшедшим, в Теночтитлоне он, действительно, вел себя так. Но между нами должно царить единодушие и дружба, если мы вторично хотим овладеть столицей ацтеков. Я рассчитываю на тебя.
На дворе прогремел первый выстрел, призывающий Рамузио. Вслед затем явился Лопес, смущенный и недовольный.
— Ну, что, Лопес, готов ли отряд выступить на поиски?
— Да, начальник, — ответил Лопес, — индейцы готовы, но мне не удалось набрать пятерых охотников из испанцев. Только мой верный курьер Виллафана изъявил согласие, а остальные не хотят и слышать об этих ночных поисках.
Лопес опасался, что Кортес вспыхнет от негодования при виде такого отсутствия товарищества среди подчиненного ему отряда и осыплет его как местного начальника упреками, но он ошибся. Кортес, напротив, выслушал его с веселой улыбкой и бросил на Сандоваля многозначительный взгляд.
— Бедный Рамузио, — сказал Кортес, — он не пользуется любовью товарищей, но он испанец. Скажите нашим солдатам, Лопес, что Кортес дал клятву не покидать в беде ни одного испанца, и что он отправляется в лес искать заблудившегося, которого, быть может, постигло несчастье. Сандоваль, — обратился он к своему другу, — одолжи мне свою собаку Гектора, у нее прекрасное чутье.