— Конечно, пойду!
— И мы, и мы тоже,— раздалось еще несколько голосов.
— Потише, потише,— успокаивал Гордон.— Не торопитесь, друзья. Попробуем поступать по-мужски, хоть мы еще дети. Положение у нас скверное, а из-за неосторожности может стать еще хуже. Нельзя нам целой гурьбой отправляться в эти леса. Надо же оставить кого-то с маленькими на яхте. Пусть идут Бриан с Донифаном и с ними еще двое.
— Я,— сказал Уилкокс.
— И я,— присоединился Сервис.
— Хорошо,— согласился Гордон.— Четверых хватит. Если же вы задержитесь, кто-то из нас может пойти вам навстречу, а остальные останутся на судне. Не забудьте, что здесь наш лагерь, наш дом, наш очаг, и мы покинем его только уверившись, что эта земля — материк.
— Мы на острове! — не утерпел Бриан.— Я вам это в последний раз повторяю!
— Посмотрим,— ответил Донифан.
Резонные советы Гордона положили конец спору двух пылких голов. Разумеется,— Бриан и сам это признавал,— надо совершить вылазку через леса и добраться до виденной им водной полосы. Даже если это действительно море, разве не могут оказаться там и другие острова, отделенные лишь проливом, через который легко переправиться? А вдруг острова образуют целый архипелаг и на горизонте покажутся горы? Необходимо все выяснить, прежде чем принимать то или иное решение. А пока несомненно лишь одно — на западе в этой части Тихого океана нет никакой земли до самой Новой Зеландии. Поэтому юные путешественники могут искать обитаемые края только в той стороне, откуда восходит солнце.
Но пускаться в эту разведку надо, как правильно предложил Гордон, только в хорошую погоду. «Перед лицом будущего, полного всевозможных опасностей,— думал он,— если эти подростки не повзрослеют разумом, а поддадутся детскому легкомыслию и непоследовательности, и если сверх того меж ними возникнет разлад, то положение, и без того серьезное, может стать безвыходным». Вот почему Гордон был полон решимости во что бы то ни стало поддерживать общее согласие.
Однако как ни торопились Бриан с Донифаном отправиться в путь, непогода заставила их отложить экспедицию. Уже на следующий день с утра зарядил холодный дождь. Барометр падал, предвещая бурю. Пускаться в путь при таких неблагоприятных условиях было бы слишком рискованно.
Конечно, всем мальчикам, в том числе и самым младшим, хотелось поскорее узнать, попали ли они в морской плен. Но, даже убедившись, что они находятся на континенте, немыслимо двигаться в глубь неизвестной страны перед самым наступлением холодов. Разве они выдержат переход в несколько сот миль? Пожалуй, и самый выносливый из них не дошел бы до цели. Такое путешествие придется отложить до наступления долгих теплых дней, а зиму провести на яхте.
Гордон попытался хотя бы приблизительно определить, в какой части Океании они находятся. В его атласе было несколько карт Тихого океана. Если наметить предположительно путь яхты от Окленда до латиноамериканского побережья, то севернее этой линии, после группы островов Туамоту, расположены только остров Пасхи и остров Хуан-Фернандес — тот самый, на котором так долго прожил подлинный Робинзон — Селькирк [92]. Южнее — никакой суши вплоть до безграничных пространств антарктических вод. А по прямой на восток находились острова Чилоэ и Мадре-де-Дьос близ побережья Чили; за ними, южнее,— архипелаг Магелланова пролива и Огненная Земля, где у мыса Горн бушуют грозные волны.
Итак, если яхта выброшена на один из необитаемых островов, близ пампасов, то надо будет пройти несколько сот миль, чтобы добраться до обжитых областей Чили или Аргентины. На какую же помощь можно рассчитывать в походе через эти пустынные пространства, где путешественников подстерегает множество опасностей? Значит, нужна крайняя осторожность, чтобы не погибнуть, двинувшись очертя голову навстречу неизвестности.
Так рассуждал Гордон, и Бриан с Бакстером полностью разделяли его мнение, надеясь, что Донифан со своими приверженцами в конце концов признают их правоту.
Тем не менее мальчики не отказались от замысла добраться до моря, которое увидел Бриан на востоке. Однако в течение последующих двух недель выполнить план оказалось невозможным. Наступило длительное ненастье, дождь лил с утра до ночи, яростно бушевал ветер. В такую погоду леса были практически непроходимыми. Пришлось отложить экспедицию.
В эти штормовые дни Гордон и его товарищи, вынужденные остаться на «Верткой», без дела не сидели. Помимо обычных забот о грузе, им приходилось все время чинить повреждения на яхте, которая сильно страдала от непогоды. Бортовая обшивка стала расходиться, палуба протекала. Дождь проникал через швы, в которых размокла пенька, и приходилось непрерывно затыкать щели.
Поэтому самой неотложной задачей стал поиск более надежного пристанища. Раньше, чем через пять-шесть месяцев, отправляться на восток было невозможно, а так долго «Верткая» не выдержит. И если придется покинуть ее после наступления холодов, то где найти приют? Ведь на западном склоне скалистой гряды не оказалось ни одной расселины, которую можно использовать как укрытие. Надо было, очевидно, поискать грот на противоположном, восточном склоне, защищенном от ветра с моря, а в случае необходимости построить там жилище, достаточно просторное, чтобы вместить всех мальчиков.
А пока на яхте затыкали течи и щели, открывшиеся ниже ватерлинии, откуда дули сквозняки. Гордон мог бы использовать запасные паруса, прикрыв ими корпус судна, но боялся пожертвовать толстой парусиной, которая пригодилась бы на суше для устройства палаток. Он ограничился тем, что разостлал на палубе просмоленный брезент. Все запасы разделили на тюки, зарегистрированные и пронумерованные в записной книжке Гордона: в случае необходимости их можно было быстро перетащить на берег под деревья.
Порой ветер стихал на несколько часов. Тогда Донифан, Уэбб и Уилкокс отправлялись пострелять голубей, которых Моко с переменным успехом приготовлял на разные лады. Гарнетт, Сервис и Кросс вместе с малышами, а иногда — по настоянию Бриана — и Жаком, занимались рыбной ловлей. В прибрежных водах бухты, среди водорослей, оплетавших рифы, водилось много нототении [93]и трески, а в зарослях «фукуса» — гигантских водорослей, достигавших четырехсот футов в длину, кишела мелкая рыбешка, которую можно было даже хватать руками.
С радостными криками маленькие рыболовы вытаскивали свои сети и удочки на прибрежный песок.
— Какие чудесные! — кричал Дженкинс.— Ух, какие крупные!
— А у меня-то покрупнее твоих,— хвастался Айверсон, зовя на подмогу Доля.
— Ой, сейчас удерут! — кричал Костар.
Старшие приходили им на помощь.
— Держи, держи крепче,— приговаривал Гарнетт или Сервис, перебегая от одного к другому. — Вытаскивай поскорее свою сеть!
— Да не могу я, не могу! — твердил Костар, которого снасть тянула в воду.
Наконец общими усилиями добычу вытаскивали на берег. С этим надо было спешить, ибо в сетях часто оказывались хищницы-миноги, быстро пожиравшие мелкую рыбешку. Хотя часть улова таким образом пропадала, но все же оставшегося с избытком хватало для обеденного стола. Особенно вкусной была треска, которую ели свежей, а также солили впрок.
Двадцать седьмого марта детям в довольно забавных обстоятельствах попалась более крупная добыча.
Во второй половине дня дождь прекратился и младшие пошли со своими рыболовными снастями в сторону речки. Вдруг послышались их крики. Голоса, правда, были веселые, но они звали на помощь. Гордон, Бриан, Сервис и Моко, бросив работу на яхте, помчались на зов.
— Сюда, сюда! — кричал Доль.
— Посмотрите-ка, Костар верхом на скакуне! — хихикал Айверсон.
— Скорее, скорее, Бриан, не то она от нас уйдет! — повторял Дженкинс.
[92]Селькирк Александр — шотландец, штурман. В начале XVIII столетия бежал с судна в море и четыре года провел в одиночестве на необитаемом острове. Снявшие его оттуда двое капитанов занесли рассказы отшельника в корабельные журналы, записи были опубликованы. Творчески переработав их, Дефо написал роман о Робинзоне.