Встречи же с Владимиром Андреевичем в основном сводились к тому, что Иван писал какое-либо донесение, а затем после короткого инструктажа возвращался к себе в штаб. Вечерами он был свободен и занимался своими делами: читал книги, учил английские слова, выполнял упражнения по самоучителю.
Надо сказать, что знакомство со Скуратовским отрицательно повлияло на занятия и увлечения Ивана. Некоторое время он ощущал какую-то скованность, заторможенность. Пропало желание садиться за английский. В душе накопилось какое-то напряжение. Иногда Зайцев ощущал нехватку воздуха, вплоть до удушья. Однажды он испытал настолько сильный душевный дискомфорт, что решил обратиться за помощью в медицинский пункт. Как раз в этот день на приеме оказался подполковник Северов.
Пациентов было очень немного, потому как курсанты и «молодежь» были отучены от частых посещений здравпункта санинструктором-сержантом Пинаевым. В основном, к врачу ходили «старики» или «черпаки». Зайцева уже можно было считать «черпаком», поскольку приказ Министра обороны об увольнении в запас на этот сезон уже давно был издан, и поэтому его появление не вызвало ни у кого негативных эмоций.
Усевшись в коридоре на свободный стул с откидным сидением, Зайцев стал ждать. Очередь шла довольно быстро.
Когда Иван вошел в кабинет, подполковник Северов инструктировал Пинаева как обрабатывать порез на ноге одного из солдат технической роты, сидевшего в процедурной комнате, примыкавшей к приемному кабинету. Старослужащий воин вытянул ногу, на которой зияла небольшая, но гноившаяся рана, и закрыл от страха глаза. Пинаев, выслушав наставника, достал вату, окунул ее в какой-то раствор и приступил к обработке.
— Ой, ой, лихо!!! — раздался дикий вопль. Северов заглянул в процедурную. — Как не стыдно! А еще — защитник родины! — возмутился он. — А что, если бы тебе пришлось получить боевую рану?!
Причитания прекратились. Северов повернулся к Ивану. — А, старый знакомый! — улыбнулся он. — Что с тобой на сей раз случилось?
— Что-то нездоровится, товарищ подполковник, — сказал Иван. — Трудно даже выразить самочувствие…
— А ты попробуй!
— Знаете, я вот чувствую, что не хватает воздуха. Побаливает сердце, голова. Такое вот ощущение удушья!
— Ну, ничего страшного в этом нет. Видишь, погода сейчас осенняя. Близка зима. Человек всегда испытывает определенный дискомфорт на стыке времен года.
— Но уж очень неприятно. Даже находит апатия…
— Дай-ка я тебя послушаю. Может быть ты влюбился? — усмехнулся Северов. — Давай, раздевайся по пояс.
Послушав Зайцева, измерив кровяное давление, военврач задумался.
— Ты ничем серьезным в детстве не болел? — спросил он спустя минуту.
— Нет. Если только ревматизмом? Но врачи говорили, что я полностью излечился.
— Небольшой порочек в сердце есть, дорогой, — сказал, насупившись, Северов. — Но я не думаю, что это могло вызвать ухудшение самочувствия, — он заглянул в процедурную. — Эй, Пинаев! Долго ты еще будешь там возиться? — Бравый санинструктор быстро завершил перевязку и отпустил больного. — Дай-ка ему выпить брома, товарищ Пинаев, — распорядился Северов, указывая ладонью правой руки на Зайцева, — наверное, молодой человек влюбился!
Пинаев засмеялся. — Что, Иван, никак в Бабурину втрескался? — съязвил он. — Я наслышан, что ты частенько бываешь в библиотеке, Маркса-Ленина перечитываешь! Выходит, не книги тебя туда привлекают!
— Что ты! — махнул рукой Зайцев. — У меня и в мыслях ничего не было про Бабурину! Да и не нравится она мне!
— Видишь ли, — сказал Северов, — тебе уже идет двадцатый год. Ты уже, фактически, взрослый мужчина. И неважно, любишь ты кого или нет, физиология есть физиология. Организм своего требует. Как раз вот нехватка воздуха или какой-либо иной дискомфорт и есть признаки неудовлетворенности полового чувства!