— Но как же тогда беседа капитана Михайлова, заведующего вашим здравпунктом? Он же как-то в роте рассказал о том, что половая жизнь нам совсем не нужна? — удивился Зайцев.
— Ладно. Михайлов есть Михайлов, а я — это я! — рассердился Северов. — И поэтому, когда я что-нибудь говорю, то знаю вес и цену своим словам! Впрочем, оставим дискуссию. Пинаев! Пусть он походит с недельку и попьет бром!
— Ясно, товарищ подполковник! — кивнул головой Пинаев.
— Свободны, молодой человек! — бросил Северов и указал Зайцеву рукой на дверь.
— Спасибо, до свидания! — сказал Иван, удаляясь.
По дороге в штаб он задумался. О подполковнике Северове ходили разные слухи. Говорили, что он когда-то работал главным врачом в военно-медицинской академии и даже имел ученую степень. Но толи кому-то не угодил, толи что-то не так сделал, и его убрали на пенсию. Теперь он, будучи отставником, фактически работает как вольнонаемный специалист. Слова, сказанные Северовым в противоречие Михайлову, подтвердили то, что старый военврач обладает самостоятельными и здравыми суждениями.
— Понятно теперь, почему его уволили в отставку, — решил Иван. — Разве может в нашем обществе не подвергаться травле самостоятельно мыслящий человек?
Но тут же мелькнула другая мысль: — А как же я? Я ведь теперь сотрудничаю с организацией, охраняющей и укрепляющей этот порядок?
Защемило сердце.
…Вечером в штаб к Зайцеву заглянул Шорник. — Как дела, Ваня? — спросил он.
Зайцев решил рассказать ему обо всем. — Я побывал у Скуратовского, Вацлав, — грустно промолвил он.
— Да ну?
— Да, вон там. В стройбатовском штабе, — Иван махнул рукой.
— Ну, что ж, поздравляю! — улыбнулся Шорник. — Значит, теперь ты будешь работать самостоятельно. Молодец!
— Вацлав, — задумчиво сказал Иван, — меня беспокоят некоторые мысли…
— Что такое?
— Видишь ли, когда я шел туда, я был полон решимости сотрудничать с КГБ и мстить гадам. А когда прошло несколько дней, мне стало казаться, что я совершил роковую ошибку…
— Почему?
— Майор с самого начала понес какую-то ерунду. Опять американский империализм, происки НАТО! А я, понимаешь, не верю во все это! Если Америка так плоха, то, выходит, на Земле вообще нет места для нормального человеческого существования? Значит, везде одно и то же?
— Да брось ты принимать все это всерьез! Неужели ты не понимаешь, что Скуратовский тебя изучает? Ничего страшного он не сказал. Поверь, Владимир Андреевич ни в грош не ставит все эти бредни об американском империализме! Все дело в том, что он боится, а не фанатик ли ты! Вдруг ты — убежденный борец против империализма! Понимаешь?
— Что-то не совсем. Меня к тому же беспокоит и другая мысль. Вся эта система, в которой мы живем, вся эта несправедливость! Выходит, мы поддерживаем и даже охраняем ее!
— Это еще почему?
— Ну, ведь Скуратовский сказал, что наша задача выявлять всех антисоветски мыслящих. А это значит, выявлять всех тех, кто просто соображает головой?!
— Нет, я с этим не согласен! Мы же с тобой, я полагаю, головой соображаем?
— Пожалуй, да…
— А разве мы собираемся доносить друг на друга?
— Нет!
— Так вот в чем загвоздка! Пускай при нас хорошие люди говорят все, что им заблагорассудится! Мы не должны на них доносить! В конце концов, у нас есть родственники, друзья…
— Значит, нужно выявлять тех, кто нам не нравится?
— Совершенно верно! Конечно, было бы грубо говорить, что мне кто-то не нравится. Выявлять, я думаю, нужно только тех, кто портит нам жизнь, ненавидит нас!
— Значит, то, что мы делаем не является стукачеством?
— Конечно, нет. Ты же информируешь «органы» о своих врагах. Здесь нет никакого предательства! Предавать — это значит делать подлость тем, кто был добр по отношению к тебе. А если ты донес на негодяя, то это — не что иное, как месть! Клин клином вышибают! Ты думаешь, что они на тебя не доносят?
— Уверен, что доносят! Но только не в «особый отдел»!
— А это потому, что они — «мелкие сошки»! Да эти быдла не способны даже слова сказать! Кому из работников «особого отдела» нужна их пустая болтовня?
— Неужели это так?
— Представь себе, что так. Наши товарищи способны испытывать только низменные чувства! Если бы, например, Скуратовский предложил кому-нибудь из них солидное денежное вознаграждение или, там, какие-либо блага. Скажем, отпуск домой, или досрочное увольнение из армии…Так они бы мать родную продали!