— Наш знаменитый комедийный фильм?
— Да. Как вы знаете, в нем играют актеры Вицин, Никулин, Моргунов…
— Знаю и сам их люблю!
— Ну, так вот. Туклерс вдруг и говорит во время фильма: — Хорошо бы было, если бы Вицин, Никулин и Моргунов сыграли бы кого-нибудь из наших правителей! Фреймутс согласился и сказал, что, пожалуй, кто-то из них вполне подойдет под Брежнева. Но Туклерс поправил его: — Любой из них подойдет под кого угодно, даже под Ленина! — Тут сразу же установилась тишина. Туклерс же невозмутимо прибавил: — Под Ленина, полагаю, больше подошел бы Моргунов! — Раздался громкий смех.
— Вот негодяи! — возмутился Скуратовский и протянул Ивану чистый лист. — Давай-ка, зафиксируй это на бумаге!
Иван склонился над столом.
— Источник сообщает, — диктовал Владимир Андреевич, — что второго ноября, вечером, около двадцати часов тридцати минут…
Зайцев оторвался от работы: — А что, обязательно нужно писать слово «источник»? Может лучше написать: — Сообщаю, что тогда-то и тогда-то…?
— Нет, — покачал головой майор, — у нас принято писать именно так, поэтому следуй установленным правилам!
— Хорошо!
И они продолжили запись. Когда же Зайцев дошел до Брежнева, Скуратовский остановил его: — Подожди, фамилию Брежнева не пиши!
— Это еще почему? Ленина же написал?
— Ленин давно умер. А фамилии живых руководителей не принято писать!
— Понятно. Тогда что же писать?
Скуратовский продиктовал: — Туклерс стал насмехаться над одним из руководителей партии и государства, сказав, что его хорошо сыграл бы в фильме артист Моргунов.
Зайцев записал.
— Это все? — спросил Скуратовский.
— Да.
— Тогда распишись.
— Поставить свою фамилию?
— Нет. Псевдоним.
Иван подписался: «Владимиров».
После этого Владимир Андреевич спрятал исписанный листок в папку и откинулся на спинку стула. — Наступают праздники, товарищ Зайцев, — сказал он. — А это значит, мы должны проявлять особую бдительность. Именно в эти дни враги готовят нам всякие пакости. Но, слава Богу, советские «органы» всегда начеку! От всех нас требуются гибкость и оперативность, понимаешь?
— Не совсем.
— Если кто-либо из врагов будет пытаться совершить какие-нибудь антисоветские акции…
— Какие именно?
— Ну, там, забрасывать листовки, провоцировать антисоветскими речами толпу на враждебные действия. В этом случае мы должны действовать решительно и энергично. Старайся беседовать с антисоветски настроенными людьми, переубеждай их, доказывай, что они заблуждаются. КГБ — это не только карательный орган. Наша задача — перевоспитывать ошибающихся людей. Ведь многие из них наслушались подстрекательских западных передач. Это особенно солдаты из Прибалтики. Там близко граница, и поэтому им вполне доступны голоса радиослужб Запада. Наслушавшись лжи, они становятся на неправильный путь, влекущий их к тяжелым последствиям. Понял?
— Да.
— Ну, а если случится что-либо из рук вон плохое…Например, ты узнаешь о готовящейся диверсии. Немедленно звони мне! Вот запиши мой трехзначный номер телефона.
— Не надо, — махнул рукой Иван. — У нас у каждого телефона висит список обязательных номеров. Там есть и ваш.
— Тогда запиши городской. Позвонишь в экстренном случае через коммутатор. Я даю тебе телефонный номер дежурного по областному управлению КГБ. Только смотри, запиши так, чтобы, если твой блокнот попадет в чужие руки, никто ничего не понял!
— А как?
— Ну, например, сначала напиши две какие-нибудь произвольные цифры. Затем цифру нужного номера. Потом опять две посторонние цифры и снова нужную и так далее.
Г Л А В А 24
К А К Н А Х О Д И Т Ь Н А С Т О Я Щ И Х В Р А Г О В
Праздники Великой Октябрьской социалистической революции прошли в хозяйственной роте без инцидентов. Распорядок дня был незыблем, и даже торжественный смотр строевой выправки всех подразделений, состоявшийся шестого ноября, не внес в жизнь воинов никаких перемен: к такого рода событиям все уже давно привыкли, ибо смотры проводились каждую неделю. Хозяйственная рота, практически, не знавшая изнурительных строевых занятий, почти всегда проходила перед трибуной командира части лучше всех. Издерганные же курсанты учебного батальона очень часто волновались и допускали грубые ошибки. Все это еще раз доказывало Ивану Зайцеву то, что любая, даже мало-мальская, свобода дает во много раз больший эффект, чем принудиловка.
Как обычно, накануне праздника командир части, после того как воины завершили торжественное шествие и построились на специально отведенном для каждой роты участке плаца, произнес небольшую речь. В основном, это краткое выступление сводилось к поздравлению воинов с праздником и пожеланию «успехов в боевой и политической подготовке».