Прошло несколько дней. В очередной четверг Зайцев побывал на встрече с майором Дубининым. Разговор, можно сказать, не состоялся. В основном, говорил оперуполномоченный, а Иван ему поддакивал. На вопрос, есть ли в роте люди, ведущие антисоветскую агитацию, Зайцев ответил отрицательно. — За все время мы выявили только двоих, — сказал он, — да и те в процессе работы осознали свои ошибки. Сейчас же в роте имеют место частенько только бытовые нарушения: попойки и «самоволки». Но с этим успешно справляется Политотдел.
— Жаль, конечно, что мы все еще никак не сдвинемся с «мертвой точки», — пробормотал Дубинин. — Но вы не забывайте о необходимости высокой бдительности!
— Да, конечно, товарищ майор! — ответил Иван. После истории со Скуратовским он решил быть хитрей. — Можете не рассчитывать, что нарвались на дурачка! — думал он, глядя на оперуполномоченного.
На следующий день, сразу же после развода на работы, Зайцев пришел в свой штабной кабинет и застал там встревоженного Потоцкого. — Ну, товарищ Зайцев, — сказал он, — нам предстоят великие перемены!
— А что такое? — воскликнул Иван.
— Новый командир решил перенести штаб в другое место!
— Куда?
— А в здравпункт! А здравпункт будет располагаться здесь, в штабе!
— Вот так номер! А когда мы будем переселяться?
— Возможно, даже сегодня! Полковник Нюрин ходил в здравпункт и установил, что помещение для штаба не нуждается в ремонте. Словом, вот-вот последует команда о переселении!
— Ну, что ж, — вздохнул Зайцев, — последует, так последует! Наше дело выполнять! Вы бы сходили, товарищ лейтенант, туда да узнали, где будет размещаться наш кабинет. Может быть удастся выхлопотать что-нибудь поудобней, а то вселят, скажем, в туалет!
— Пойду-ка посмотрю, — кивнул головой Потоцкий. — Может быть, действительно, добьюсь чего-нибудь получше.
В это время открылась дверь, и в кабинет буквально влетел Балобин. — Здравия желаю, товарищ лейтенант! — крикнул он начпроду и махнул рукой Ивану. — Радуйся, Иван! Подписан приказ министром обороны! Об увольнении в запас!
— Ура! — закричал Зайцев.
— Тихо, тихо! — пробормотал Потоцкий. — Поздравляю вас! Ну, я побежал! — И он вышел из кабинета.
Садись, Миша! — Иван указал рукой на стул. — Ну, расскажи, откуда ты узнал о приказе?
Балобин присел и смахнул ладонью набежавшую слезу. — Только что позвонили на наш коммутатор из министерства обороны! — сказал он. — Ну, все, Ваня, наша служба кончается! Что будем делать?
— А ничего! — ответил Зайцев. — Будем дослуживать свой срок, а там — домой!
— А как же с «обмыванием»? — пробурчал Балобин. — Ведь приказ — дело святое!
— Нет, Миша, я участвовать не буду! — возразил Иван. — Ты же знаешь, какой скандал поднял в прошлый раз Розенфельд по поводу нашей общей попойки? А ведь он занимался только мной одним! У меня есть все основания подозревать наших ребят в провокации! После всего этого, о какой коллективной выпивке может идти речь?
— Ну, понимаешь, — замялся Балобин, — я, конечно, не собираюсь тебя заставлять. Но, как тебе сказать, видишь, ребята боятся выпивать после этой истории с комсомольским собранием…Ну, словом, ты там всех напугал этим Политотделом…А если ты сам придешь в нашу компанию, тогда мероприятие не сорвется…
Зайцев захохотал.
— Что ты? — опешил Балобин. — Я же не шучу!
— Подожди, Миша, — взмолился задыхавшийся от смеха Иван, — ну, ты и рассмешил!
— А что тут смешного?
— А то, что я никого не собираюсь закладывать! Понимаешь?
— Нет, не понимаю! Ты же сказал на собрании…
— Ну, то было на собрании, — улыбнулся Зайцев. — Так надо было сказать! Понимаешь? Надо!
— Так значит, если мы с ребятами сегодня вечерком это дело «обмоем», никаких докладных в Политотдел не будет?
— С моей стороны не будет! — заверил его Иван. — Но вот участвовать в вашей пирушке я не стану. Считай, что я ничего не знаю — и все!
— Вот спасибо! — обрадовался Балобин. — Тогда я побегу, обрадую ребят!
Не успел уйти Балобин, как появился Потоцкий. — Я все выяснил, Иван, — сказал он. — Наш кабинет будет располагаться рядом с комнатой, в которой врачи принимали больных, справа от нее!