Зайцев продолжал читать, почти не отрываясь от листков. Он чувствовал на себе одобрительные и веселые взгляды товарищей. Многие смеялись, но очень тихо, стараясь не заглушать речь Ивана. Однако когда он добрался до последних фамилий, рота буквально закачалась от хохота.
— Есаула Кикиласа Вицентаса Антано, — читал Зайцев, — начальника ассенизаторской конторы Королевских войск, заподозренного в связях с потусторонними силами, посредством молитв и причащения к «зеленому змию»…
Сделав паузу, чтобы воины успокоились, Иван продолжал: — Корнета Балкайтиса Антанаса Алексо, придворного капельмейстера и музыканта, вице-президента Крестьянской Социал-демократической партии «Антишнапс»…
Тут уже дружно захохотали все. Зайцев тоже подпал под общее влияние и несколько минут смеялся вместе с товарищами. Затем он, дождавшись тишины, с серьезным видом дочитал «приказ» до конца, завершив его следующими словами: — Параграф второй. Приказ не выносить за пределы Королевских войск. Его Королевское Величество Розенфельд Александр Исаакович!
— Ура! — закричали воины. — Слава «приказу»! Да здравствуют «деды»!
— А теперь, — скомандовал Карчемарскас. — Рота! Вольно! Разойдись!
Г Л А В А 23
Р А З Г О В О Р С Р О З Е Н Ф Е Л Ь Д О М
На следующий день перед обедом в кабинете продснабжения зазвонил телефон. Зайцев поднял трубку и представился.
— Это Худков, — прозвучал властный и сердитый голос. — Зайди-ка, товарищ Зайцев, ко мне!
Иван побежал наверх, ибо все высшее руководство части разместилось на втором этаже. — Разрешите, товарищ полковник? — спросил он, войдя в кабинет начальника тыла.
— Да, проходите, — ответил тот, однако присесть не предложил.
— Я вот по какому поводу вас вызвал, товарищ Зайцев, — сказал, насупившись, полковник. — Ко мне тут только что приходил ваш командир роты и рассказал о твоем, мягко говоря, нехорошем поведении!
— Что такое? — удивился Иван.
— Вот я и хотел бы обо всем узнать, — поморщился Худков. — Неужели ты в самом деле способен на такую бессмысленную антисоветскую выходку? Расскажи, что это еще за антисоветская демонстрация, организованная вчера вечером в вашей роте? Ну-ка, открыто оскорблять высших должностных лиц части и даже руководство страны! Как такое могло случиться? У меня это никак не вкладывается в голову!
Несмотря на спокойный и сдержанный тон военачальника, Зайцев ощутил дрожь в коленях.
— Ты хоть бы немного подумал, — продолжал между тем Худков, — что тебе осталось служить каких-нибудь полтора месяца! Неужели нельзя было обойтись без скандала? Или ты не знаешь, как к тебе относится Розенфельд? Да он меня просто замучил бесконечными жалобами на тебя! Что ты ему такое сделал? Расскажи-ка все как было, ничего не утаивая. Я, несмотря на уверения Розенфельда, все же не верю ему. Хочется, чтобы ты искренне рассказал мне все.
— Можно спросить, товарищ полковник? — пробормотал Иван.
— Спрашивай! — бросил тот.
— Я, честно сказать, не хочу выдавать товарищей, иначе, называть всех участвовавших в этом деле. Я только расскажу о своем поведении и о том, что произошло.
— Ладно, пока рассказывай только о своих поступках, а там разберемся, стоит ли вмешивать в эту историю кого-либо еще!
— В общем, дело было так. Мои сверстники, старослужащие солдаты, попросили меня написать небольшой шуточный приказ об увольнении в запас. В этом «приказе» было записано: уволить из нашей роты генерал-лейтенанта Зайцева, генерал-майора Карчемарскаса и так далее, вплоть до самого низшего звания. Никаких высших должностных лиц нашей части нигде ни письменно, ни устно не упоминалось. Не говоря уже о руководстве государством. Это — прямая ложь!
— А у тебя есть текст этого так называемого «приказа»? — нахмурился Худков.
— Откуда ему быть? — соврал Зайцев. — Я ведь написал несколько слов на клочке бумаги и сразу же после прочтения перед строем выбросил листок в мусорницу!