— Если бы не лошади, я бы вышел в отставку я подождал, чем это кончится. Воевать я не умею, никогда не воевал, давно забыл, чему нас учили. Да и учили-то нас, слава богу, только хорошо ездить верхом. В тысяча восемьсот девяносто восьмом я взял первый приз на офицерских скачках в Париже. Боже, какое было время! Разве кто-нибудь думал о такой войне? Всю жизнь я провел с лошадьми. Без лошади человек не знал бы, что такое благородство и красота. Если я еду на этом дурацком пароходе, то только ради лошадей. Я еду жаловаться министру. Андалусская порода гибнет. Нам дают мало фуража и плохой фураж. И кроме того, они требуют лошадей для фронта! Но наши рысаки не годятся для войны! Это производители.
— В общем, — не выдавая голосом иронии, сказал Контрерас, — вы считаете, полковник, что эта война — большое несчастье.
Полковник покосился на собеседника.
— Это не мое дело. На то есть правительство. Для лошадей она, конечно, несчастье.
Контрерас поднялся на капитанский мостик.
— «Большая дорога», — пробурчал он, как будто себе под нос. — Это пустыня, а не большая дорога.
— Мы идем немного в стороне, — откликнулся капитан, пожилой толстяк. — И теперь здесь меньше движения, потому что все боятся «неизвестных пиратов». Отведут на Майорку и ограбят, а потом судись с ними. Фашисты не стесняются, раз им всё прощают.
Стоявший на носу боцман сделал какой-то знак. Капитан вскинул бинокль.
— Вижу! — крикнул он. — Ну вот и накликали — дымок.
Пассажиры и матросы уже толпились на носу. Дымок приближался. Все смотрели на него, щурясь и напрягая зрение до боли в глазах.
— Мы не прибавим хода? — спросил Контрерас.
— Все равно не уйдем, — спокойно ответил капитан. — Только вызовем подозрение.
— А если это фашисты?..
— Это не фашисты. Англичане. Крейсер комитета по невмешательству. Шведский флаг для них подозрителен.
— Может быть, переменить?
— Что же, я всю дорогу буду флаги менять?
Капитан перегнулся через перила и крикнул в рупор, покраснев от напряжения:
— Военные и брюнеты — в трюм! Остальным снять головные уборы! Не толпитесь! Больше равнодушия!
— Почему такое гонение на брюнетов? — удивился Контрерас.
— Вы видели когда-нибудь шведа брюнета?
— Хорошо, что я лыс, — усмехнулся Контрерас. — Вы говорите по-шведски, капитан?
— Вот еще! Но они тоже не говорят. А по-английски я им отвечу.
На мостик рысью взбежал радист.
— Капитан, крейсер спрашивает, кто мы, что везем и куда.
— Ответьте.
— Уже ответил. Они спрашивают, есть ли на борту наблюдатель комитета по невмешательству.
— Радируйте: идем не в Испанию, наблюдатель нам не нужен.
Радист убежал. Крейсер поравнялся с пароходом и замедлил ход. Англичане бесцеремонно разглядывали в бинокли палубу «Счастья Картахены».
— Какие мы жалкие рядом с ними, — пробормотал Контрерас.
Капитан сердито повернулся к нему и засопел.
— Королевский британский флот, — сказал он, — конечно, представительнее нашей посудины. Но королевский британский флот в данное время помогает Франко. Если бы я находился на этом крейсере, я бы думал: «Как я жалок рядом с этим испанцем». Хотя я всего-навсего капитан торгового флота.
Радист снова взбежал на мостик, бледный и растерянный.
— Капитан, они что-то спрашивают, чего я не понимаю. Должно быть, по-шведски.
Капитан выругался и вытер платком вспотевшее лицо.
— Отвечайте по-международному. Спросите: нужно ли им что-нибудь, или мы можем продолжать наш рейс?
Радист снова убежал. Капитан барабанил пальцами по перилам.
— Женщине придется, может быть, рожать в тюрьме, — усмехнулся он. — У нее хоть будет занятие.
Крейсер шел рядом с пароходом. Капитан исподлобья посматривал на англичан. Он боялся увидеть сигнал «стоп». Несколько раз он поднимал рупор и сейчас же опускал его.
— С моим английским… И если ответят по-шведски?
Блондины с напускным равнодушием расхаживали по палубе. Матросы, демонстрируя полное отсутствие интереса, ушли на другой борт и, перегибаясь через перила, поплевывали в море. Капитан проворчал:
— Им скажешь, будьте равнодушными, а они из палубы делают базар!
Радист, прыская в кулак, прибежал с телеграммой. Капитан выхватил ее, прочитал и расхохотался.
— «Продолжайте ваш путь, — с удовольствием перечел он телеграмму вслух. — Вы, наверное, заметили, что слегка уклонились. Коллега радист, вы, по-видимому, не поняли моей телеграммы на шведском языке. Дело в том, что я только начал изучать его. При следующей встрече надеюсь достичь бо́льших успехов. Счастливого пути». При следующей встрече пойдем под египетским флагом. Велю всем пассажирам надеть фески.