- Не знаю, как сложилась бы дальше моя судьба, может, сгинул бы или до сих пор носил бы на шее рабский ошейник, но опять повезло, нас обоих купил один хозяин, владелец оружейной мастерской из Тумен-Тархана.
Мастерская находилась на окраине города, где на огороженной площадке разместилось несколько сложенных из сырцового кирпича строений. Рабы жили чуть в стороне от кузниц в приземистом длинном доме, разделённом перегородками на маленькие каморки, рядом размещалась поварня и под навесом стояли столы со скамьями. Маленькая каморка с двумя лежанками и небольшим столиком стала нашим со Славутой жильём на долгие годы.
Левсакий, наш владелец, жил с семьёй в городе, а за работой и порядком в мастерской постоянно следил управляющий с помощниками. За небольшую оплошность рабов наказывали ударами кнута на месте, а при большой провинности устраивали публичную порку. Несколько человек в поварне готовили еду на всех, кормили достаточно сытно, но без разносолов. К моему удивлению, наш хозяин своим рабам, в зависимости от срочности заказов, но обычно раз в неделю давал выходной день, когда можно было помыться, постираться и привести себя в порядок. Людям, выполнившим своё дневное задание, а так же в выходные и праздничные дни разрешалось свободно выходить в город, где можно было посетить храм, рынок, посмотреть цирковое представление или ещё что-нибудь. За хорошо выполненный заказ или усердие в работе Левсакий охотно поощрял своих работников мелкой монетой или внеочередным посещением рабыни-наложницы. Он очень гордился мастерской и заведёнными в ней порядками, часто приводил гостей, а нам - своим рабам, чтобы подстегнуть рвение, постоянно говорил:
- Верни мне заплаченные на торгах деньги, и я с радостью отпущу тебя на свободу.
Меня поразило, что многих людей, особенно родившихся в неволе, жизнь без забот о хлебе насущном и крове над головой вполне устраивала, они даже не помышляли о свободе. Мне же рабский ошейник не давал дышать. Мысль о побеге пришлось забыть, дороги Хазарии охраняли многочисленные стражники, человеку, снявшему ошейник без вольной от хозяина, грозила немедленная смертная казнь, а след на шее невозможно было скрыть, он заживал бы несколько лет. Оставалась только одна возможность - купить себе свободу.
Со всем жаром молодости я погрузился в работу, мечтая по ночам, как выкупившись из рабства, смогу жениться, завести большую семью и работать только на себя. Моё рвение вскоре было замечено, всё чаще я стал получать награду от хозяина, и старался сберечь каждый медяк, неохотно пускаясь на траты. Славута, в отличие от меня, трудился в меру сил. Сам он даже не надеялся выйти при жизни на волю, но меня не пытался останавливать, лишь изредка беззлобно подшучивал и называл скопидомом.
Год проходил за годом, копилка моя росла, я уже боялся оставлять её в своей каморке и хранил в лавке у менялы на рынке, но до нужного количества в двести пятьдесят дирхемов оставалось ещё очень далеко. Пересчитав в очередной раз своё богатство, а там набралось чуть больше пятидесяти дирхемов, я вдруг задумался и пустился в расчёты. Если пятьдесят монет серебра мне удалось скопить за семь лет рабства, то сколько же времени понадобится, чтобы набрать ещё двести? Да я ведь тогда стану стариком. Эта мысль меня подкосила, от былого рвения к работе не осталось и следа. Я перестал копить медяки, начал пить вино и ходить к рабыням-наложницам.
Управляющему жалко было терять хорошего работника, и он стал обихаживать меня с другой стороны. Наш хозяин, Левсакий, придерживался греческой веры, а к своим единоверцам у него было особое отношение. Рабу, принявшему крещение, дозволялось жениться и жить отдельной семьёй со своим хозяйством. Он продолжал работать в мастерской, но за свой труд получал постоянное жалование, и ему было легче выкупиться из неволи.
Снова появилась надежда стать свободным человеком.
« Бог - он един и множествен», - уговаривал я себя. - «Во всём есть его частица, значит и Ромейский бог является одной из ипостасей нашего Рода, пусть и под другим именем. Вознося хвалу Ему, я всё равно буду славить и наших богов».
Было стыдно изменять вере отцов, но я начал посещать чужие храмы и слушать греческих священников.
- А ты уверен, что новый бог поможет, когда станешь свободным? - спросил меня однажды Славута. - Что будет с женой и детьми?
Словно пелена спала с моих глаз. - Ребёнок раба или рабыни с момента рождения сразу становится собственностью хозяина. Купив свободу себе, я буду вынужден работать на выкуп за жену, а потом и детей, и ещё неизвестно - смогу ли их выкупить?