Очередная остановка продолжалась непривычно долго, мы с конём притоптали целую проплёшину на свежем снегу, прежде чем услышали условный свист. Смага вытащил на дорогу подстреленную дикую козу и, поджидая меня, довольно улыбался.
- Небольшим стадом паслись на краю поляны. Чтоб не спугнуть, пришлось долго лесом вдоль опушки обходить.
Больше мы не отвлекались на охоту, да и деляна углежогов оказалась совсем недалеко.
Старое займище разместилось на ровной, очищенной от леса площадке вдоль ручья, где сквозь тонкий слой снежной пороши отчётливо просматривались следы старых угольных пожогов. Хорошо сохранился загон для лошадей, да и навесы нуждались лишь в небольшом ремонте, а вот землянка оплыла и полностью завалилась. Посовещавшись, мы решили её не восстанавливать, а построить тёплый шалаш с очагом у входа.
За время похода мы со Смагой привыкли понимать друг друга с полуслова, а иногда и совсем без слов. Пока один рубил жерди, второй готовил лапник для стен и лежанки, затем дрова для костра, работа спорилась, лагерь быстро приобретал жилой вид. К вечеру мы уже разбирали и раскладывали свои вещи по местам в построенном шалаше, а в котелке над очагом булькала вкусная похлёбка. Камни, которыми был обложен очаг, остывали до утра, и я прекрасно выспался на пахучей и мягкой хвойной подстилке.
После завтрака мы с другом отправились осматривать деляну. Углежог отмечал затёсами пригодные для валки деревья, попутно объясняя условия их отбора. Оказалось, что в зависимости от свойств получаемого угля все древесные породы разделяются на твёрдые (они же тёмные и тяжёлые), на мягкие (они же белые и лёгкие) и смолистые. Твёрдые породы (дуб, вяз, бук, граб) дают самый прочный и плотный уголь с наибольшим жаром при горении, уголь лёгких пород (осина, ольха, тополь) горит ровно и быстро, оставляя мало золы, а уголь смолистых пород (хвойных) - при сжигании даёт меньше вредных примесей. Для получения хорошего угля из такого леса требуется разное время, поэтому и жгут его в отдельных кучах. Мы быстро пришли к согласию со Смагой, выяснив, что для работы в кузнице лучше всех подходит плотный уголь от дерева с тёмной и твёрдой древесиной. Учитывая её прочность при рубке, углежог стремился выбирать лесины с достаточно ровными и не толстыми стволами, удобными для разделки на чурки длиной чуть больше аршина.
Вскоре лес наполнился стуком наших топоров. После обеда Смага продолжил рубку, а я запряг Ворона и стал стаскивать срубленные деревья к ручью.
Валка леса продолжалась несколько дней, затем мы стали разделывать брёвна на длинные чурки, те, в свою очередь, колоть на крупные поленья, а уже готовые дрова складывать в штабель для сушки.
К середине второй недели, когда наш труд близился к завершению, стала портиться погода, с неба вместо пушистых снежинок стала сыпаться снежная крупа, усилился ветер, и началась позёмка, быстро наметая в подветренных местах большие сугробы. Нам пришлось сооружать дополнительное укрытие от ветра, как для коня, так и для себя.
- Шабаш! - наконец громко объявил Смага и в знак окончания работы смачно воткнул топор в колоду для колки дров. Его улыбающееся распаренное лицо в окружении ледяных сосулек на усах, бородке и выбившихся из-под шапки прядях волос напоминало лесного лешего, довольного весёлой проказой над незадачливым путником.
- Заготовленных дров теперь хватит на хороший пожог, а нам пора домой, сил нет, как хочется в баньке попариться, кваску попить.
«Рано веселишься, ещё день добираться надо», - хотел одёрнуть я парня, но и сам не удержался от радостной улыбки.
Надеясь встретить следующий вечер уже дома, на ужин мы сварили наваристую похлёбку из остатков продуктов, да и коню я щедро выскрёб из почти пустого мешка несколько горстей овса.
Как сглазили?! Ночью началась сильная метель и не утихала два дня. Даже при дневном свете уже в десяти шагах деревья и кусты терялись в белой круговерти, приходилось с оглядкой отлучаться от шалаша в лес за дровами и на ручей за водой. Снегу намело до колена, а в низких местах почти по пояс, что предрекало тяжёлую обратную дорогу. Скудные остатки круп и сухарей я потихоньку скармливал изрядно потощавшему Ворону, а сам с другом довольствовался только горячей водичкой, настоянной на листьях выкопанной из-под снега брусники, ягодах калины и веточках можжевельника. Первый день мы, в основном, спали, а второй - мастерили снегоступы, обматывая связанные из прочных веток рамы обрезками верёвок и кусочками кожи.