- Бим!.. Бом-м! Бим!.. Бом-м! - продолжили мы своё занятие.
Поначалу медленные и неуклюжие движения мастера постепенно убыстрялись, головка молотка уже не подрагивала, а спокойно замирала в нужном положении.
- Хватит, - попытался я остановить Белоту, когда болванка потускнела и перестала сминаться под ударами.
- Нет! - отрицательно качнул тот головой и сунул её в угли. - Протянем до конца.
Лицо кузнеца покрывали капли пота, глаза сверкали мальчишеским задором. Только когда следующим заходом мы проковали болванку до конца, он согласился закончить испытания.
Расслабив пряжки, я снял протез с руки старика и испуганно вскрикнул, вся культя была покрыта кровавыми разводами.
На глаза попался Смага, с любопытством заглядывающий в дверь кузницы, и я отправил его в избу:
- Скорее неси чистую холстину, перевязать надо.
- Пустяки, - взглянув на потревоженную рану, бросил Белота. - Кожа слишком нежная стала, начну работать - быстро загрубеет.
Выйдя на заснеженный двор, он подставил лицо тёплым лучам зимнего солнца, вскинул руки вверх и радостно засмеялся.
- Мастер Белота, теперь ты возьмёшь меня в ученики? - встав напротив, я замер с самым смиренным видом.
Кузнец обнял меня за плечи здоровой рукой и прижал к груди. - Ты вернул меня к жизни, Путивой, разве я могу отказать?
А отстранив, взглянул пытливо в глаза и тихо добавил:
- Обещаю, что научу тебя всему, что знаю сам, раскрою все свои секреты, ничего не утаю.
Открывшаяся рана не усмирила старика, уже на следующий день он снова рвался в кузницу, мне с трудом удалось его убедить, что протез нуждается в переделке. На этот раз я не торопился и постарался учесть все замеченные недочёты.
В перчатке для культи мне хотелось сделать внутренние швы мягкими и незаметными на ощупь, поэтому стенки и дно я дополнительно переложил козьим пухом и сверху обшил мягкой холстиной. Деревянную колодку ладони я тоже счёл слишком слабой для крепления инструментов, и, не пожалев времени, вырезал из широкой лопатки лосинного рога костяную, более надёжную. Кроме этого усилил всё устройство ещё одной упругой металлической пластиной и переделал пряжки на ремешках.
Новый протез получился гораздо удобнее старого, и на руке казался просто большой рукавицей. Кузнец был так очарован моим изделием, что даже спать на лежанку полез, не снимая его с культи. Я, конечно, гордился своей работой, но ещё больше радовался за старика, и, пытаясь заснуть, долго не мог согнать с лица довольную улыбку.
На следующий день состоялась окончательная проверка протеза. Смага заранее, по моей просьбе, вытесал по единому шаблону несколько рукоятей к кузнечным насадкам, и теперь мы могли по ходу проверки проводить замену молотков на колодке. Белота с раннего утра уже возился в кузнице, к моему приходу инструмент был разложен на верстаке, а в горне прогревалось несколько заготовок. Вскоре подтянулись и зрители, сын углежога не хотел пропускать пробную ковку, да и Буслай, услышав от сына о механической руке, не усидел на месте.
Первую заготовку мы раскатали в широкую пластину, из второй заготовки, сменив молоток с раскаточной головкой, на молоток с обжимной, вытянули длинный пруток. Затем мастер, вооружившись большим ручником, уже самостоятельно приварил к ухвату сломанную ручку. Протез прекрасно выдержал испытания, все восхищались его устройством, и я, устав слушать хвалебные слова, сбежал в избу.
Зима, между тем, продолжалась, и время стало тянуться удивительно медленно. Белота, на несколько лет отлученный от любимого ремесла, торопился наверстать упущенное и был готов возиться с железом с утра до вечера. Я тоже, выполнив своё обещание, хотел бы со всеми силами погрузиться в таинство работы с металлом, но наше рвение сдерживала нехватка угля. Его запасы таяли на глазах, стараясь экономить, мы лишь на короткое время разжигали в горне огонь, отчего и в кузнице проводили далеко не полный день.
Стараясь отвлечься от ненужных раздумий, я возобновил утренние тренировки. Смага от них всячески отлынивал, зато Юрас охотно присоединился к занятиям, а когда увидел мои движения с двумя мечами, внезапно загорелся стать обоеруким воином. Мне сразу вспомнилось путешествие с отрядом бродников, своё детское восхищение мастерством атамана Лютомира и уроки дядьки Якуна. Убедившись в искренности его намерений, я охотно стал учить парнишку необходимым упражнениям.
В середине зимы неожиданно установилась тёплая ясная погода, под лучами солнца снег быстро проседал, превращался в жидкую кашу и исчезал на глазах, открывая взору жёлтые поля и увалы, в завершение пошёл дождь, размывая на открытых местах остатки снежного покрова. Не успел я нарадоваться ранней весне, как снова похолодало, лужи и ручьи покрылись ледком, а землю укутало белое покрывало. Так повторилось несколько раз, природа словно смеялась над моим нетерпением. Смирившись, я перестал радоваться тёплым дням и поверил в приход настоящей весны, лишь увидев на ветках ивы распустившиеся белые почки.