- Ты работал больше всех, да ещё дежурил по ночам, - начал я уговаривать товарища. - Самое сложное позади, а за кучей я присмотрю... Отсыпайся.
Сдавшись на уговоры, тот нехотя прожевал несколько ложек каши и ушёл спать в шалаш. От ужина Смага тоже отказался, выпил только горячий отвар из листьев молодой смородины и прошлогодних ягод шиповника, затем снова заснул, завернувшись в плащ.
Утром меня встревожил больной вид друга. Неуверенная неуклюжая походка, вялые движения, лихорадочно блестевшие глаза, всё это смотрелось как-то непривычно для обычно шустрого и бойкого парня. Пощупав его горячий лоб, я понял, что дело серьёзное, и хорошо ещё, если это обычная простуда.
Не обращая внимания на мои увещевания, углежог вооружился железным крюком на длинной ручке, сделал в подошве кучи отверстие, диаметром в две пяди, и стал выгребать оттуда горящий уголь. Пристроившись рядом, я начал широкой лопатой сбрасывать угли в яму с водой, откуда Юрас черпал их корзиной и уносил на просушку.
Погасив землёй пламя вдоль просевшей покрышки, Смага сместился на шаг дальше и принялся выгребать уголь через новое отверстие. Он продолжал свою работу, делая всё более продолжительные остановки, чтобы отдышаться и попить воды, и согласился отдать мне крюк, только когда куча сократилась на треть.
Парень совсем обессилил и был мокрым от пота и жара. Укутав его плащом и посадив в тени на травку, мы с Юрасом уже вдвоём продолжили выемку угля. Действовал крюком я, конечно, не так умело, как углежог, но вскоре приноровился. Мало-помалу готовый уголь чёрной шапкой скапливался на поверхности воды в ямах. Перетаскав очередную порцию на просушку, мы решили проверить захворавшего друга.
Смага лежал, разметавшись в беспамятстве, и не реагировал на наши призывы. Сильный жар чувствовался уже на расстоянии от тела, а на попытку растормошить, он даже не открыл глаза, только еле слышно попросил пить.
«Медлить нельзя», - понял я. Нужно срочно везти в селение, там должен быть знахарь или, на худой конец, знающий человек, который сможет помочь.
Уложив парня в телегу, мы быстро запрягли Ворона. Торопясь спасти друга, я решил бросить наполовину разобранную кучу, но Юрас отговорил:
- Смага обидится, если дело окажется незаконченным. Оставайся. Я один довезу его до селения. Солнце ещё высоко, да и Найда со мной.
На душе скреблись кошки, дождавшись, когда телега скроется за поворотом, я схватил крюк и с ожесточением принялся за работу. Стоило только ненадолго остановиться для передыха, как перед глазами возникало осунувшееся лицо с закрытыми глазами, а в голову лезли тревожные мысли. Вечером взошла луна, и разборку кучи мне удалось закончить при её свете.
Примечания:
Стреха1 - свисающий за стены нижний край крыши избы, дома. Реже сама крыша или кровля, обычно соломенная.
Крица2 - так называется рыхлая, губчатая, пропитанная шлаком (кричным соком) железная масса после выплавки руды, из которой посредством разных обработок получают кричное железо или сталь.
Глава 25
С рассветом мрачные мысли полезли в голову с новой силой. Я вычерпал из ям остатки угля, навёл порядок в становище, спрятал в приметное место инструменты, снял петли с заячьих троп и, прихватив улов - двух зайцев, к полудню добрался до селения.
Дома мне удалось застать только Юраса, присматривающего за больным. Он рассказал, что вечером Смаге немного полегчало, Белота хорошенько прогрел его в бане, напоил мёдом с травами и, тепло укутав, уложил там же на полке. Вопреки ожиданиям, утром углежогу стало хуже, в сознание он больше не приходил, и обеспокоенный кузнец ушёл за ведуньей Ярмилой.
- Она из берендеев1, живёт где-то в лесу в тайной землянке, - пояснил парнишка. - Иногда приходит в селение, лечит хворых, помогает роженицам. Старик сказал, что примерно знает, где искать.
День тянулся в тревожных ожиданиях, только к вечеру Белота вернулся домой в сопровождении маленькой сухонькой женщины в поношенной, но удивительно чистой, чёрно-коричневой понёве2 поверх светлой вышитой рубахи и с таким же повойником3 на голове.
- Вовремя меня позвали, - сказала ведунья, осмотрев больного. - Огневица у парня. Здесь я вылечить не смогу, нужно ко мне везти. И чем дело кончится - о том только боги ведают.
Я вызвался помочь, но Ярмила, зыркнув на меня зелёными, как у кошки, глазами, отрицательно покачала головой.
- Старик пусть везёт, незачем пришлым людям возле моего дома толкаться.
Вынося друга из бани на руках и укладывая в телегу, я удивился, насколько лёгким и невесомым стало его тело, от жалости пересохло в горле и защипало в глазах.