Прежде, чем выйти со двора, ведунья сунула мне в руки узелок с сушёными травами с наказом:
- После нашего отъезда хорошенько протопи баню, но, прежде, чем мыться, половину травы сожги вместе с дровами, остальную пучками развесь по углам.
Жизнь продолжалась, отбросив печальные мысли, я занялся домашними делами. Требовалось отмыться от надоедливой угольной копоти, постирать одежду, навести порядок в хозяйстве. Кузнец вернулся из леса ночью, при лунном свете, от моих расспросов отмахнулся.
- Не видел я жилья ведуньи, и места точного не знаю. Днём она сама вышла мне навстречу, будто уже знала о хвором, а вечером оставила меня дожидаться на лесной поляне, и коня привела обратно уже в темноте. Следить же за берендейкой себе дороже выйдет.
На следующий день я в два приёма перевёз заготовленный уголь от деляны домой и только тогда узнал, что уже несколько дней продолжается весёлая комоедица.
Это один из самых любимых моих праздников, но отмечать проводы зимы без снега, в весеннее разнотравье, да ещё в чужом селении получалось как-то неловко. Не с руки для меня было ходить на гуляния к малознакомым людям, а на праздничных состязаниях совсем зазорным выглядело бы бахвальство воинским умением без достойного соперника.
С зимних пастбищ пастухи пригнали лошадей, мне пришлось огораживать для своих коней загон и потом заново приучать к порядку. Хорошо, что Пороша оказалась жеребой, отвисшее брюхо мешало кобыле носиться по увалам и сдерживало прыть привыкшего к воле Мануя, который, по-прежнему ревностно охранял свой табун, но из-за подруги не мог теперь угнать его далеко от жилья. Чтобы удержать коней рядом с домом, достаточно было привязать кобылу, или спутать ноги. Жеребец не забыл нашей дружбы, охотно прибегал на зов, послушно выполнял все команды, и вскоре, как и раньше, пристрастился к утреннему угощению.
Паршивец где-то умудрился потерять три подковы из четырёх, не многим лучше обстояло дело и с другими лошадьми. Несколько дней мы с Белотой ковали новые подковы, рубили гвозди и перековывали коней, но не только своих, а всего селения. Только разобравшись с насущными заботами, мы, наконец, смогли заняться клинками.
Вскоре нас навестила Ярмила с утешительными новостями:
- Ох и намаялась я с вашим парнем, - рассказывала она. - Сначала огневицу от него отгоняла. Дело вроде бы на лад повернуло, как вдруг лихоманка присунулась, то в озноб, то в жар бросать стала. Я уж руки была готова опустить, но не дали.
- Кто не дал? - заинтересовало меня.
- Не важно, - смутилась ведунья. - Главное, на поправку он пошёл, есть хорошо начал.
- Да ещё кочевряжится при этом, - прыснула она вдруг в ладонь, и я заметил, что глаза у неё совсем не зелёные, а светло-карие с зелеными огоньками в глубине. - Надоела, говорит, твоя постная каша, мяса хочу. А у меня мяса то и нет, не ем я его совсем.
Я переглянулся с Белотой, добытого зимой лося мы давно съели, и после болезни Смаги пока тоже обходились постной пищей.
«Срочно нужно на охоту идти», - мелькнула мысль в голове. - «Дичину хорошую добуду - и Смагу смогу угостить, и сами оскоромимся».
- Зорька суягная ходит, скоро новые козлята будут, - вдруг решительно махнул рукой кузнец.
Осенью, когда мы приехали в селение, у его козы Зорьки подрастало двое козлят, одного мы съели ещё до святок, а второй сейчас пасся на склоне горы вместе с матерью. Участь бедняги была решена.
- Я зачем пришла то? - спохватилась Ярмила. - Одежонку какую присмотри дружку своему, а то у него даже смены нет.
Отправив меня в избу возиться с вещами, Белота сам освежевал и разделал козлёнка. Лучшие куски мяса он, присолив, завернул в холстину и уложил на дно корзины.
«На первое время хватит, а там и я расстараюсь, добуду кого-нибудь», - думал я, раскладывая сверху узелок с одеждой и обувь.
Отправив Юраса провожать ведунью, мы с мастером снова вернулись в кузницу. Радостная весть так меня взбодрила, что время от времени я пробовал затянуть какую-нибудь песню. Посмеиваясь в бороду, кузнец тут же поправлял меня своим более сильным голосом.
На охоту я собирался основательно, словно на воинскую вылазку. Хотелось выследить добычу покрупнее, вроде дикой козы или оленя, и собаку я решил с собой не брать, она бы только мешала при скрадывании зверя. На сулицу тоже было мало надежды, и я молча посетовал на свою лень, проверяя тетиву Смагинова лука. Слишком давно не практиковался в стрельбе.
Однако охота не задалась, день прошёл впустую . Объезжая лесные урочища, я иногда замечал пасущихся оленей и коз, несколько раз пытался подкрасться к ним на прицельный выстрел, но все попытки кончились неудачей. Первый раз олени заметили опасность раньше, чем удалось подобраться на достаточное расстояние. Второй раз я слишком замешкался с подготовкой лука, козы бросились врассыпную, и стрела пролетела мимо. В последний раз, заметив одинокого оленя, я осторожно полз большую часть пути, хоронясь за маленькими кустиками, и сумел подкрасться к нему довольно близко. Уже при выцеливании добычи, моему взгляду вдруг открылось свисающее чуть ли не до земли брюхо, и стрелять в будущую мать я не стал. Конечно, спутать оленя самца с самкой в это время мог и более опытный охотник, ведь новые рога взамен сброшенных у них начинают расти лишь в конце весны, но было жаль потраченных усилий.