Первые две стычки оказались скоротечными, сблизившись, мы обменивались осторожными ударами, изучая противника и его оружие. Своей саблей, которая оказалась длиннее моего меча, наёмник владел с изумительной ловкостью, я с трудом отводил его выпады в сторону, избегая прямого встречного столкновения клинков.
«Сейчас начнётся», - мелькнула мысль, когда мы сблизились в третий раз.
Сабля касога замелькала, словно бабочка в полёте, удары посыпались со всех сторон. Большую часть мне удалось принять на щит, края которого быстро лохматились, превращаясь в негодное рубище. Кони с хрипом смещались по кругу, я вертелся в седле как уж, уклоняясь от мелькавшего в опасной близости острия, и больше думал о защите, чем о нападении. Если двумя выпадами мне удалось лишь слегка повредить броню противника, то его клинок достаточно легко пробивал кольца кольчуги. Полученные в начале схватки царапины на плече и груди заставляли быть осторожнее. Ещё меня тревожило состояние меча, отбивая особо опасные удары, я явственно ощущал, как от лезвия летят искры, а один маленький осколок укусил за щёку.
Прервав свой смертельный танец, мы разъехались для передышки. После осмотра мне пришлось выбросить пришедший в негодность щит и вооружиться вторым клинком.
Бой продолжался, и касог решил действовать по-другому. Он пришпорил вороного и помчался навстречу, постепенно набирая скорость, вероятно рассчитывая всей мощью своего коня опрокинуть моего жеребца и покончить с упрямым противником. Заставив Мануя в последний момент встать на дыбы и отпрянуть в сторону, я встретил вскинутую саблю скрещенными мечами, отвёл за спину и сам, в свою очередь, ударил левым клинком по правому боку наёмника. Удар получился скользящий и большого урона не принёс, только срезал с брони пару железных пластинок. Уже проскочив мимо, вёрткий касог ухитрился достать кончиком сабли мой меч на излёте и перерубил лезвие пополам.
Его товарищи встретили успех радостными криками.
Разворачивая жеребца, я печально посмотрел на иззубренное лезвие правого меча и обрубок в левой руке. Схватка складывалась не в мою пользу, и чтобы лишить противника преимущества, нужен неожиданный ход. Как и раньше в решающие моменты, мысли мелькали с удивительной чёткостью.
«Перейти в ближний бой и выкинуть противника из седла», - озарило меня. - «По-другому с ним не справиться».
Набирая скорость, кони понеслись навстречу друг другу. Наёмник крутил саблей в руке, полный решимости закончить схватку одним ударом. Я привстал на поджатых коленях, готовясь к прыжку и одновременно намечая в голове свои будущие действия.
«Моё дело правое, значит, боги не оставят без помощи», - эта мысль добавляла уверенности.
Проскакивая по правой стороне, перед самым сближением я вытянулся вперёд, нанося рубящий удар сверху. Мне пришлось рисковать и открыться для встречной атаки, в которой противник мог нанести смертельный укол быстрее. Весь расчёт был на то, что касог слишком ценит свою шкуру, и предпочтёт сначала отразить удар, а лишь потом нападать.
Так и получилось, когда его рука с саблей пошла вверх навстречу угрозе, я швырнул в голову вороного обрубок второго меча и прыгнул на наёмника. Тот и опомниться не успел, как оказался в моих объятиях. Испуганно шарахнувшийся назад конь невольно помог мне выдернуть хозяина из седла. Во время падения противник оказался внизу, не давая ему прийти в себя, я выхватил из ножен его же кинжал и вонзил в щель между броневыми пластинами на груди.
Бой был окончен. Меня пошатывало, когда, встав на ноги, я подобрал с земли саблю и отлетевший в сторону меч, однако голос прозвучал громко и далеко разнёсся по окрестностям:
- Слава Роду! Хвала Светлым Богам, его сыновьям!
- Слава!
- Слава!
- Слава! - радостными криками поддержали меня селяне.
- Кто-нибудь хочет оспорить решение богов? - дело следовало довести до конца, и мой вопрос не был для наёмников неожиданным.
Потупив головы, все угрюмо молчали, только немного погодя воин с вислыми усами решился спросить:
- Можно забрать тело?
- Забирайте, - махнул я рукой.
Склонившись над поверженным командиром, касог прижался ухом к груди, затем резко выпрямился.
- Бек ещё жив, - крикнул он своим товарищам. - Несите скорей плащи.
Сабля Отабека теперь принадлежала мне по праву победителя, она совсем не пострадала в бою, уютно лежала в руке и всё так же привлекала взгляд дымчатым блеском клинка. Вспомнив, сколько горя она принесла невинным людям и даже своему создателю, я брезгливо поморщился, наступил ногой на середину лезвия и сломал пополам, а обломки бросил к суетящимся наёмникам.