— А значит, ничто не мешает нам создать свои собственные правила.
Повертев в руке шахматную фигуру, он перевел взгляд на Шви: той явно не терпелось узнать, что же он задумал. Рику кивнул ей в знак того, что сейчас она услышит ответ, и затем, довольно ухмыльнувшись, зачитал список придуманных им правил.
— Первое: никого нельзя убивать.
Довод логики, на котором основывалось первое правило, был таков: убьешь ты — убьют и тебя.
А довод души был много проще: Рику не хотел, чтобы умер хоть кто-то.
— Второе: никто не должен погибнуть.
Довод логики тут был таков: умрет один — умрут и все остальные.
А доводом души было: Рику не хотел никого потерять.
— Третье: никто не должен о нас узнать.
Тут хватало одного лишь довода разума: если о них узнают, их уничтожат.
— Четвертое: все средства допустимы.
Это правило основывалось на доводе души: любое жульничество не является таковым, если о нем никто не узнает.
— Пятое: на их правила нам плевать.
Тут доводом разума было: играя по чужим правилам, невозможно выиграть.
А душа лишь кричала: «Меня уже тошнит от нескончаемых убийств!»
— Шестое: нарушение любого из этих правил означает поражение.
Тут доводом разума было: зачем нужны правила, которые не соблюдаются?
Душа просто знала, что в победе, одержанной ценой жизней, не будет смысла.
И именно на этом доводе — на велении души Рику — главным образом основывались сочиненные им правила.
— А все остальное — дозволено... — продолжал он. — Мы — призраки, и никто — ни другие расы, ни даже древние боги — о нас не узнает. Мы никого не убьем, но доведем эту войну до конца.
Правила, продиктованные чувствами, — не ребячество ли это? Да и закончить войну человеческими силами уже само по себе было сродни детской фантазии. Но Рику был убежден, что у людей иного выхода нет.
— Думаю, не нужно пояснять, что все мы погибнем, если проиграем. Если где-нибудь проскочит хотя бы слушок, что «говорящие обезьяны вмешиваются в войну», — нам конец. А значит, — подвел итог Рику, — нас ждет либо победа, либо смерть. Все или ничего — ничья или выход из игры не допускаются.
И он, наконец, произнес вслух то, чем до сих пор еще ни с кем не делился:
— Наши враги — боги, воплощение зла, истязающего мир. Наш шанс на победу — минимальный, обязательное условие — быть незаметными, а значит, даже если мы победим, мы не останемся ни в чьей памяти или истории. Мы — призраки, а призраки не говорят. И все же, если нам удастся претворить эту игру в жизнь и победить в ней... — Рику сделал паузу: пришло время раскрыть смысл своей задумки. Итак, Зачем им это все? Ради чего им стараться? Зачем пытаться превратить этот спятивший мир в игру?.. Его ответ был прост:
— ...мы сможем умереть с чистой совестью, зная, что прожили эту жизнь не зря!
Итак...
— Прошу остаться только тех, кто готов идти со мной до конца.
Открыв товарищам самые сокровенные свои мысли, Рику закрыл глаза и стал ждать, пока все несогласные не уйдут. В глубине души он понимал, что мало кто захочет присоединиться к нему в его затее. Все, кого собрал здесь Рику, были необычайно смышлеными ребятами: много раз им приходилось выживать, оказываясь на волосок от гибели. Пусть другие расы и считали людей отбросами, но среди отбросов эти 177 человек были лучшими из лучших. И все же Рику не сомневался, что никто не останется.
«Да ты чокнулся!»
«Играй в свои дурацкие игры сам!»
Но пусть даже останутся только он и Шви, они все равно начнут эту игру. Просто в таком случае шансы на победу снизятся с одного на миллиард до одного на триллион — что тут страшного? Однако, по правде сказать, идей, как провернуть такое вдвоем, у Рику пока не было... И тем не менее...
Он мысленно отсчитал десять минут, затем открыл глаза и окинул взглядом помещение.
Все 177 «призраков» остались на своих местах.
— Э... Ну... Скажу вам честно... растерянно обратился он к присутствующим, уже уставшим к тому времени ждать, когда же он, наконец, откроет глаза. — Я думал, вы окажетесь поумнее.
«Призраки» дружно заухмылялись:
— Эй-эй, что за лажа, командир? Ошибаешься на первом же ходу? Не очень оптимистичное начало...
— Рику, думаешь, умные на этом свете еще не перевелись?
— Безумие? Покажите мне что-нибудь более безумное, чем этот мир!
— Умные такому миру предпочтут смерть, а мудрые — предпочтут в нем вообще не рождаться.
— Ты ведь сам выбрал нас, Рику, — тех, кому удавалось выживать по сей день.
Все они выглядели радостными.
— Кто ты сам после этого, если выбрал одних дураков?