Рику всегда боролся до самого конца. Каким бы ужасным ни было его положение, он никогда не сдавался.
«Давай как-нибудь сыграем еще, и в следующий раз я выиграю... Вместе со Шви мы обязательно...»
Вспомнив эти слова, мальчик — древний бог, родившийся от веры всего двух мечтателей, детская фантазия Рику, воплощение идеи о непобедимом игроке, с которым он соревновался, — с озорной улыбкой, но с тенью обиды на лице поднял над головой Суниастер.
Все разумные существа в этом мире были рождены древними богами. Все... кроме людей.
— Никто вас не создавал, никто не желал вас, никто в вас не нуждался. Вы — единственная раса, которая сама, собственными стараниями развилась и обрела разум.
Пускай им приходилось прибегать к грязным уловкам, но уж приравнивать людей к животным точно было нельзя.
И только людям оказалось под силу остановить эту бессмысленную и бесполезную войну.
— Поэтому я, Единый Бог этого мира, дарую вам имя: иммунные к бедам мира, иманити.
Люди жили и учились на своих ошибках, отчаянно сражаясь и сопротивляясь до последнего. И они смогли побороть болезнь, охватившую всю планету. Иманити — достойное название для расы, воплощающей собой эволюцию, расы, способной адаптироваться и таящей в себе бесконечный потенциал.
— Что ж, продолжим игру! — усмехнулся Тет.
Обидно было заканчивать партию вечным шахом. Да и они тоже этого не хотели.
— Я предложу вам игру, в которую смогут играть все и в которой никому не нужно будет умирать. И буду ждать вас.
В этом мире не существовало цикла перерождений, и все же Тет решил поверить в то, что «следующий раз» все-таки когда-нибудь случится.
— Итак... — сказал самый молодой и слабый из всех древних богов, подняв над головой Суниастер. Его глас разнесся по всей планете: — Нарекаю всех, кто обладает разумом, Высшими!
И здесь всеми забытая легенда заканчивается, и начинается легенда, известная всем.
В тот день родился новый мир. Следуя воле павших и не считаясь с желаниями Высших, Единый Бог огласил Десять Заповедей. Внемлите же!
— Ашшенте!
Концовка
Солнце уже клонилось к горизонту; элькийский переулок был залит багряными лучами заката. Тет закончил свой рассказ и задумчиво глядел куда-то вдаль.
— Чему в твоей сказке можно верить, а чему — нет-с? — скептически спросила Идзуна. Она с самого начала была убеждена, что Тет где-то привирал.
— Что-о-о? Ты думаешь, я стал бы тебя обманывать?
— Рику и Шви... немножко смахивают на Сору и Сиро-с. Ты меня за кого принимаешь-с? — обиженно шмыгнула она носом. Даже чутья звервольфа не требовалось, чтобы заметить сходство, как и то, что местами Тет над ней подшучивал.
— А-ха-ха! 
Какая ты сообразительная! 
Да, я кое-что приукрасил.
Все это время Идзуна и Тет играли в карты, и он ни разу не позволил ей победить.
— Ведь если рассказать лишь правду, то это уже перестанет быть «забытой легендой»! — Тет ребячески рассмеялся: как-никак, положение обязывает быть самым инфантильным существом на свете!
— И все-таки ты мне не нравишься-с! — Идзуна осуждающе покосилась на Тета. — Но ты хорошо умеешь гладить, так что прощаю-с.
Стоило Тету почесать ее за ухом, как девочка-звервольф тут же сменила гнев на милость и даже довольно заурчала. Сам Тет с грустью подумал, какая же еще глупая эта малышка... и именно поэтому такая сообразительная. Слова Идзуны о том, что Рику и Шви «немножко смахивают» на Сору и Сиро, глубоко тронули его. Да, он слегка приукрасил события прошлого, хотя Дисборд действительно появился благодаря этой парочке. Идзуна была совершенно права в том, что Рику и Шви лишь немного походили на Сору и Сиро. По сравнению с 
они были намного сильнее. Ведь те бросили свой мир — игру без правил, — в то время как Рику и Шви приняли безжалостные условия своего и даже добились в нем ничьей. Пусть даже до самого конца это была нечестная схватка — ничья почти всегда такая. И ничья, и «вечный шах» — все это было чередой неудач на пути упорных попыток выбраться из отчаянного положения. И все же...
— Мне их история показалась очень красивой. Настолько красивой, что я захотел поверить в них.
— Ты о чем-с?.. — подняла голову Идзуна, но Тет ответил ей только радостным смехом.