Сора и Сиро — 
— были одним человеком в двух телах, каким хотели стать Рику и Шви. Но смогут ли они добиться того, чего не смогли достичь их предшественники? Смогут ли победить его, как обещали?
А может, и не только его?.. Ха-ха! 
— Даже не надейся уйти с победой-с, — вдруг прервала размышления Тета Идзуна. Он не заметил, что та перестала урчать и презрительно мерила его взглядом. — Мы с Сорой, Сиро и остальными разнесем тебя в пух и прах-с.
Тет расхохотался:
— Ого! Так ты догадалась? — спросил он, приподнимая над головой Суниастер.
— Я ребенок, но не тупая-с, — все так же осуждающе смотря на Тета, ответила Идзуна.
— Да, именно так. Я знаю. 
Юность — это глупость. Но глупость — это ум, не замутненный неправильным пониманием. Пусть мир и был сложным и несправедливым, но его истинная сущность никогда не менялась, и только дети понимали ее интуитивно — как понимали ее и те двое.
Размышления Тета прервали раздавшиеся неподалеку голоса:
— Эй, Идзуна! Ты где?
— Идзуночка... куда ты... пропала?..
Тет вскочил на ноги даже быстрее, чем успела отреагировать Идзуна.
— Ох, ну, похоже, мне пора! Славно поговорили.
— А ты вообще зачем сюда пришел-с? — запоздало решила узнать Идзуна. Вопрос был вполне логичным: что здесь мог забыть Единый Бог?
Тет немного смутился.
— Да просто хотел посидеть с , выпить какого-нибудь эля, но да ничего. — Суниастер в его руке засверкал. — Все равно я получил гораздо больше. Буду ждать встречи и с тобой тоже, Идзуна Хацусэ.
Девочка-звервольф невольно насторожилась: она не припоминала, чтобы называла ему свое имя. Тет же, усмехнувшись тому, что ему удалось-таки под конец удивить ее, растворился в воздухе.
— Вот гад — выиграл и сбежал-с... — расстроилась Идзуна, и по переулку раскатилось ее обиженное рычание.
— О, вот она! Куда ты провалилась, Идзуна?
— Идзуночка... ты... потерялась?
Появившиеся в переулке черноволосый парень и белокурая девочка, конечно же, были Сорой и Сиро. Увидев Идзуну, они тут же заключили ее в объятия.
— Нельзя так одной по городу слоняться! Мир полон всяких подозрительных типчиков!
— Таких, как ты... или я.
Вряд ли с Идзуной что-либо могло случиться, и все же они искренне за нее волновались.
— И... Извините-с... — опустила голову та, все еще обдумывая рассказанную Тетом историю.
С небольшим опозданием Сору и Сиро догнала девушка с рыжими волосами — Стеф.
— О, нашлась наша Идзуна. Радость-то какая! — похоже, она тоже за нее переживала. — Нельзя одной по городу гулять! А то наткнешься на каких-нибудь сомнительных типов вроде этих.
Идзуна повернулась к Стеф, чтобы извиниться и перед ней тоже, и тут вдруг увидела на ее груди брошь с голубым самоцветом.
— Стефиня, а, Стефиня-с!
— А? Это ты мне? Похоже, придется свыкнуться и с этим прозвищем... Что?
— Откуда ты взяла этот камешек-с?
— Почему это звучит так, словно я его украла?! — возмутилась Стеф, но все же бережно отколола брошь и показала Идзуне. — Я получила ее в наследство от дедушки. Он говорил, что это сокровище, которое передается в семье Дола из поколения в поколение испокон веков.
— Покажи-ка поближе-с.
— Хорошо... Только осторожнее, пожалуйста, не сло...
Не успела Стеф договорить, как Идзуна, учтиво поклонившись, взяла брошь и...
Хрясь!
— А-а-а-а-а!!! Моя семейная реликвия!!! — вскрикнула Стеф и чуть не хлопнулась на землю без чувств, но Сора успел ее вовремя подхватить.
— Спокуха, она лишь вытащила камень из оправы, — невозмутимо сказал он. — Чем он тебе так приглянулся, Идзуна?
Девочка-звервольф меж тем смотрела на обратную сторону самоцвета и слегка улыбалась. Заинтересованные такой реакцией Сора и Сиро тоже начали рассматривать камень.
— Что это за надпись?
— Не на языке иманити... Джибрил... прочтешь? — обратилась Сиро в пустоту, поскольку Джибрил с ними не было. Но, конечно, рядом тут же раздался знакомый голос:
— Да-да-да! 
Стоит вам только позвать, как я примчусь на помощь, где бы вы ни были! Чем вам могу помочь я, знаток свыше семисот языков, включая вымершие?
— Ты и так... все слышала... Идзуна, ты чего?..
Увидев возникшую из воздуха Джибрил, Идзуна обиженно на нее покосилась и тихонько зарычала.
— Это ты ведь все испортила-с... — ощетинилась она.
Никто, конечно же, ничего не понял.