– Война с Советами, мой друг, идет уже почти год. Да мы получили «по мозгам» под Москвой, подвел наш японский партнер, не ударил вовремя с тихоокеанских берегов. Это позволило хитрому жуку Сталину снять с Дальнего Востока несколько отборных полнокровных стрелковых дивизий и перебросить их на центральное направление.
"Давай, вздрогнем, кореш! - капитан запрокинул рюмку и захрустел конфетой.
Велик был соблазн, но Топорков сдержался , не потянулся к живительной влаге Вегер так увлеченно заливался соловьем, что не обратил внимания на оставшийся полным маленький сосудик, внешне напоминающий бочонок, и страстно продолжил:
– Ленинград зажат в кольце блокады. Еще месяц-другой и ваша колыбель революции накроется медным тазом. Наши войска развивают успешное наступление на Северном Кавказе. Дело считанных дней - и мы станем контролировать всю советскую нефть, а затем перед нами откроются двери через Урал и Сибирь на восточные рубежи, так мы сможем соединиться со своими стратегическими партнерами. Вот почему, Василий, меня мало интересует твоя военная история. Беларусь, за исключением глубинных лесистых болот, находится под нашим контролем, твоя часть сейчас находится, наверняка, за линией фронта, а может быть уже выведена в резерв. Сам понимаешь, ты для нас не представляешь никакого стратегического интереса...
Красноречивый монолог Курта был прерван пронзительно громким телефонным звонком. Капитан схватил трубку, и его самодовольное лицо тут же осветилось заискивающей улыбкой. Видимо, на проводе было начальство.
Василий весь превратился в слух. Скудного запаса его лексикона хватило лишь на то, чтобы из обрывков фраз понять: сегодня – день рождения фюрера и по телефону обсуждалось, как отпраздновать это событие…
Закончив телефонный разговор, Курт запалил новую сигарету и заинтересованно поднял на Василия глаза:
— Ты знаешь, какой сегодня день? Не догадываешься? Сегодня нашему фюреру исполнилось пятьдесят три года. Мне только что звонил гауляйтер Белоруссии барон фон Кубе и сообщил, что я в числе других офицеров представлен к награде. У меня сегодня великолепное настроение, Топорков, и я принимаю решение тебя отпустить. Думаю, наверху меня поймут правильно. Ты не опасен, дружище, а в пропагандистских целях можешь сослужить великое дело. Сейчас я дам распоряжение и тебя переоденут в одежду поприличней . Одевать в армейскую форму, думаю, нецелесообразно, вызовет много вопросов у особистов. Вот только одна закавыка: есть у меня сомнение, дружище, что тебя красные сами и прикончат. Ты уж расскажи-ка мне всю свою историю–от начала до конца, мы и выработаем с тобой общую легенду, так, чтобы поверили. Давай, хоть в этом деле, на какой-то час, станем союзниками.
Капитан снова заглянул в шкаф и накапал себе еще коньячку.
–Давай, приятель, выпьем за тебя, не говори ничего лишнего, у нас у каждого своя дорога, а за твою личную судьбу я готов выпить с удовольствием , поверь мне она далеко не безразлична, невзирая на то, что мы враги. Усекаешь? Я , хоть и враг тебе, но не мясник. Признаюсь, меня воротит от вида крови.
Внутренний голос Василия продолжал занудно твердить : "-Не верь ни одному слову проходимца. Это хорошо спланированная провокация."
А интуиция, никогда или почти никогда его не подводившая, диктовала разумность этой нелепой затеи. Нервная дрожь пробежала током по телу арестанта и он, наконец, решился:
— Союзниками–не союзниками, а что-то вроде временных заговорщиков.
— Василий впервые за все время диалога улыбнулся и потянулся к коньячной рюмке. Приятное тепло пробежало по телу, нервный озноб ослаб и он попросил Курта:
— Дай в зубы, чтобы дым пошел...
Сладко затянувшись сигаретой, Василий рассказал капитану о том, как пытался выйти из окружения в первые дни войны, как нелепо попал в плен. Умолчал он только о Полине и истории своего фантастического и небывалого освобождения из лагеря. И о том, как добирался в Могилев, и про убитого фельдфебеля Рота все рассказал без утайки.
–Да, погоняло тебя по жизни ,–посочувствовал бывшему другу капитан Вегер.
–Поступим следующим образом.,– лицо капитана стало сосредоточенным ,и он достал из ящика стола карту Беларуси. Во всех прифронтовых немецких газетах мы пустим «утку», что ты бежал из плена и по дороге к своим наделал много шума и у нас в городе. Припишем к несчастному фельдфебелю на твой личный счет еще нескольких офицерских чинов, словом, дезинформируем красиво, ни один чекист не подкопается. На всякий случай снабдим тебя аусвайсом, который поможет проехать беспрепятственно по дорогам рейха , и дадим "окно" в прифронтовой полосе, думаю, часа два хватит, бомбежки не будет, и ты с Божьей помощью проскочишь. А как в пропагандистских целях обернуть твою историю в нашу пользу мы еще хорошенько обмозгуем , главное, чтобы тебе ничем не навредить. Вот и убьем сразу двух зайцев. Врубаешься?