– Ты… – хрипло сказал он мне в макушку, – ты… хоть знаешь, что ты со мной делаешь, когда стоишь вот так… в одной сорочке!
Я ахнула. Погрузившись в переживания, я совсем забыла, что сняла юбку, собираясь постирать и искупаться. Моя сумка со сменой чистой одежды лежала неподалеку, в ней уже покопался эльф, выбирая, во что бы завернуться.
Моя сорочка была достаточно целомудренной – длинной, до колен, однако Дранишу хватило и этого. Его сердце колотилось быстро-быстро. Он крепко, до боли, прижимал меня к себе, опустив голову и тяжело дыша мне в шею. Его горячее дыхание, казалось, на моей коже превращалось в жидкий огонь и растекалось по всему организму.
«В самом деле, – подумала я, – он хотя бы меня любит!»
– И что? – шепотом спросила я. – Что я делаю?
Драниш коротко застонал, потом обхватил мое лицо ладонями и поднял его, заставляя взглянуть себе в глаза. В них бушевало пламя, воистину нечеловеческое. Я как будто провалилась в это пламя, и Драниш припал к моим губам своими.
Мы целовались с ним один раз – когда я была уверена, что умру, отгоняя сайд, а он был уверен, что погибнет, пытаясь спасти меня. Тогда этот поцелуй был полон нежности и горечи от несбывшегося. Теперь же Драниш целовал меня с такой страстью, что мне на миг стало страшно.
Оказывается, я ничего не знала об этой стороне любви. Ни тогда, когда Жадимир ласкал меня в уютной постели, лелея мечту о домене и ставя перед собой целью удовлетворить меня настолько, чтобы я не опомнилась и не задумалась о происходящем. Ни когда сдержанный и холодный Ярослав изливал в меня свою тоску по человеческому теплу.
Для Драниша все было просто. Была я – любимая женщина, и был он – безмерно любящий ее мужчина.
А для меня же… Будь я Милой Котовенко, ни за что бы не остановилась у последней черты, которая отделяла нас от обладания друг другом. Ценила бы и смаковала каждое мгновение, проведенное рядом. Тролль прикасался ко мне, словно к величайшей драгоценности, и в то же время – решительно и настойчиво. Казалось, что он поставил себе целью уделить внимание каждому кусочку моего тела без остатка.
Сухие и слегка шершавые губы нежно прошлись по моим губам, шее. Он обвел языком мои ключицы и нежно подул на них. Его руки выписывали на моей спине и ягодицах узоры, посылая в меня крошечные обжигающие импульсы.
Но я была Сиятельной Ясноцветой Волк, замужней аристократкой, связанной силой Рода. Если я позволю себе раствориться в ласках чужого мужчины, то что же дальше? Волк пусть ведет себя как хочет, но меня воспитывали по-другому. Гордость древнего рода Крюков подняла во мне голову.
Я осторожно отвела от себя руки Драниша, отстранилась. Он еще не понял, что происходит и смотрел на меня с таким восторгом, с таким восхищением, будто я была совершенным произведением искусства. В его глазах не было не скептицизма эльфа, который считал мою фигуру недостаточно привлекательной, ни едкой насмешки Ярослава, который сравнивал меня со своей пышнотелой любовью. Нет, Дранишу нравилось все – и мой маленький рост, тощая фигура и острые коленки, широкие бедра и большая грудь...
– Ты прекрасна, – прошептал он. – Я это понял еще тогда… когда увидел в первый раз… Ты прекрасна…
Он вложил в это столько чувств, что у меня на глаза навернулись слезы.
– Для меня ты единственная. Самая прекрасная.
Зажмурив глаза, я облизнула губы и сказала:
– Я не могу. Даже ради того, чтобы ты отвез нас в столицу – я не могу. Драниш, ты тролль, хоть и хороший, нет, замечательный. Но ты – тролль, а я Сиятельная. Между нами лежит пропасть. Я не могу ее переступить, не потому, что не хочу, но… потому что не могу. Как я потом покажусь на глаза отцу?
Драниш тяжело дышал, сжав кулаки.
– Ведь никто не будет знать, – простонал, всхлипнул он.
– Я буду. И ты.
– Надо было тогда, да? Когда я тебя увозил из замка, а я дурак, благородный…
– Ты и есть благородный. Куда благороднее Ярослава. Но я замужем за твоим другом. И… ты поставил мне условие, Драниш. А любовь, если она настоящая, не ставит условий.
Драниш со всех сил ударил кулаком об землю.
– Вот как ты заговорила, да? Меня обвинила! А сама-то. На твоих руках, Ясноцвета, тоже грехов предостаточно.