Улыбнувшись Ларисе, Олег прошёл вслед за ней в кабинет и достал из шкафчика бутылку водки.
— Вот смотри, Лара. Для того, чтобы просто отломить горлышко этой бутылки, требуется угловое усилие в 24 килограмма на сантиметр под углом в 85 градусов, — чиркнув ногтем по основанию горлышка, Олег непринужденно его отломил и, поставив на стол отдельно бутылку и отдельно стеклянное горлышко. — Приложенное усилие 92 килограмма на сантиметр угол приложения силы 84 градуса пять минут… Точность выкладок можешь проверить на компьютере.
— Но как?
— На войне научился… — пожав плечами, ответил Олег. — Стопочки то найдутся? Или из ножки стула слепить?
— Не трогай стулья, варвар, в шкафчике рюмки стоят.
— Ну, если ты настаиваешь… — разлив по стопкам водку, Олег присел к столику.
— За что пьем? — спросила Лара.
— За Димкино здоровье… — звякнули рюмочки, и Олег опрокинул напиток в себя. На секунду задержав дыхание и почувствовав, как по груди прокатился огненный ком, он резко выдохнул. Лариса внимательно посмотрела на Олега и, употребив свою порцию водки, спросила:
— Рассказывай уже, что такое у Димки случилось, что он на медведя один попёрся?
— А я знаю? Только и могу, что догадываться. Любовь у него, вот и дурит…
— Это к Ильеной Наташке, что ли?
— К ней… Язве болотной…
— Она же с Витькой крутит… Об этом весь посёлок судачит…
— А ещё она перед Димкой с Игорем хвостом крутит…
— Так поговорил бы с ним.
— Думаешь, он меня слушает? Сразу замыкается, и говорить отказывается.
— Ну, тогда я сама с ним поговорю. Расскажу кое-что из врачебной тайны. Хотя, какая к чёрту тайна на третьем месяце…
— Как так?
— А вот так! Допрыгалась вертихвостка. Позавчера приходила, просила аборт сделать.
— То есть как аборт? Это же десять лет тюрьмы… — Олег изумлённо уставился на Ларису. — Да и не по-людски это…
Дело в том, что ещё в далёком прошлом, когда только-только закончилась ядерная зима, и немногие выжившие люди начали помаленьку выходить из убежищ, обустраиваясь на изменившейся за пятьсот лет земле, были приняты несколько весьма строгих законов. В том числе был принят запрет на прерывание беременности. Приравнявший таким образом аборт к убийству. Причём, это касалось и женщины, решившей это сделать, и врача. Наказание было одно для всех — десять лет тюрьмы строгого режима. И никаких поблажек и исключений. Людей осталось очень мало, и каждый ребенок был дороже всего на свете. Только благодаря этому закону прирост населения увеличился на двадцать процентов. А потом, как-то само собой поменялось и общественное мнение, и женщину, даже замыслившую такое, люди начинали просто-напросто презирать.
— Не ершись, сама знаю. И я ей не завидую. Хотя, где-то даже чуть-чуть понимаю… — Лариса показала пальцами насколько, заставив Олега невольно усмехнуться — волосок не пройдет. — Женщина своего ребенка всегда чувствует, а она дура не от Вити залетела, а от…
— Даже слушать не хочу, сама пусть выкручивается. — Олег поморщился, словно сжевал лимон. Разлив водку по рюмкам, он продолжил. — И вообще, ну ее… на хрен … Выживут ее наши бабы… Зуб даю…
— Как родит, точно выживут… Ладно, бог с ней… Теперь-то за что пить будем?
— За тебя… И не смотри на меня так…
— Как?
— А вот так…
Глава 5. Свои чужие сны
22.01.4079 г. от Р. Х. Таёжный посёлок «Борзые караси».
Олег Борисович Бероев сидел в том же самом кресле около КПП сына, что и без малого год назад. Он с легким нетерпением ждал, когда система отсчитает последние секунды и завершит работу. Вот диаграмма на дисплее полностью окрасилась в зеленый цвет и на экране появилась надпись:
Процедура восстановления пациента завершена.
Генетическое соответствие: 88 %.
Состояние здоровья: 130 % от базового коэффициента.
Рекомендована дополнительная терапия согласно инструкции 23СБ349БИС…
Прошла минута, и закрывавшая Дмитрия плёнка вновь стала прозрачной. Бероев взглянув на открывшуюся картину и судорожно выдохнул. Он хорошо помнил, как выглядел сын, когда его укладывали в КПП. Слава богу, теперь всё в порядке.
Потребовалось ещё какое-то время, чтобы кокон полностью утратил герметичность и Дим открыл глаза.