Минут через пятнадцать разведчик закончил. Из одиннадцати гранатомётов в рабочем состоянии оказалось семь, плюс четыре обоймы в запасе. Коротко посовещавшись, решили, чтобы не создавать толпу, будут стрелять двумя парами и один соло. Здесь главное не массовость, а непрерывность.
Скар взяв в руки оружие и примерившись к кнопке, согнутой из куска внутренней обшивки робота, шагнул в коридор. Быстро опустошив барабан в подсвеченный ТК бронещиток, он шагнул обратно за угол. Следом в коридор вышли двое бойцов и в свою очередь выпустили в цель кумулятивные заряды. За это время, Скар успел перезарядить поделку научника и стал ждать своей очереди. В дальнем конце коридора как раз отзвучала серия разрывов. Смена стрелков, и очередная пара начинает обрабатывать упрямую стену. Внезапно, один из бойцов Боец рухнул пробитый насквозь лучом лазера. Тем самым он прикрыл своего товарища, и дал ему время откатиться в сторону. Скар мгновенно сориентировался, и «вслепую» выставив за угол свой автомат, расстрелял лазер одной длинной очередью. Остальные не растерялись и втянули тело под прикрытие стены.
— Блядь, как же так… — он опустился рядом с парнем, в груди которого была прожжена приличная дыра. ТК однозначно показывал смерть бойца в течение ближайших двух минут. Лазер выжег две трети позвоночника и полностью сжег сердце и легкие. Биоботы, потеряв большую часть элементов, разрушались, не считая возможным восстановить систему и спасти организм. — КПП быстро!
Через несколько секунд тело уже упаковали в комплекс первой помощи, а через пару минут на дисплее высветились неутешительные данные. Боец мог восстановиться только через пару лет. Хотя мозг и не успел пострадать, комплекту срочно требовалась биомасса. Скар чертыхнувшись, отдал команду на переработку БСК и использование ног бойца в качестве биомассы для восстановления органов. Пискнув, аппарат увеличил время до трех лет и сообщил, что через полгода потребуется двадцать килограмм биомассы. Ещё через несколько минут выплюнув боекомплект, аккумуляторы и багажный отсек БСК, КПП замигал надписью «Готовность к транспортировке».
— Скала, сколько у нас с собой таких комплектов? — спросил парень, поднявшись от затвердевшего и ставшего непрозрачным КПП.
— Четыре…
— Хреново…
— Что с ним? — Скала указала на уменьшающийся в размерах, прямо на глазах, саркофаг комплекта первой помощи.
— Жить будет, но лечение займёт года три…
— Ясно… Откуда опыт, если не секрет?
— А когда меня мишки погрызли, я в таком же лежал… Потом отец просветил, как с ним обращаться, — ответил снайпер, промолчав о том, что ТК знал о нём намного больше и выдавал нормальную интерпретацию сообщений КПП.
— Понятно. Тогда идём дальше… Аккуратно идём… И так одного потеряли.
— Скала, а что так мало взяли?
— Дефицит. Завод в Москве их поштучно выпускает. У нас их и так в четыре раза больше, чем положено.
— Плохо…
Подхватив КПП с товарищем, бойцы двинулись к двери, перекрывавшей другой конец коридора. Дернувшаяся диафрагма обычного пулемета, мгновенно была поражена зарядом гранатомета.
С дверью провозились минут десять. И это учитывая, что сотрудник НР был из породы хомяков и имел при себе довольно серьезный набор инструментов. В том числе, был у него и запас специальных плазменных зарядов. Именно их в итоге и пришлось использовать. Прилепив взрывчатку к определенному участку двери, научник отскочил в сторону и активировал детонаторы.
Через пять минут, когда отверстие в двери маленько остыло, он завёл туда универсальный манипулятор. Связка из десятка шнуров, толщиной около сантиметра и длиной в полтора метра. Каждый щуп был снабжён отдельной насадкой. Извиваясь словно змея, рабочие элементы манипулятора устремились во чрево двери. Через пару минут дверь, тихо жужжа моторами, начала сдвигаться в сторону.
Как только она раскрылась сантиметров на восемь, в щель полетели гранаты. В закрытом помещении гулко ухнуло, и комиссия по встречи прекратила своё существование. Когда дверь открылась полностью, спецназу оставалось только пополнить свои боекомплекты халявными боеприпасами. Пока народ лихорадочно затаривался, Скар задумчиво рассматривал рисунок на стене.
— Ребят, а вам этот рисунок на стене ни о чём не говорит?