Вяло текущее расстройство психики, подкрепленное неуёмным употреблением алкоголя и плавным переходам к средствам по-убойнее, биоботами вылечить было нельзя. Прибавьте к этому начальника службы госбезопасности "без страха и упрека" и солдат, под контролем интеллект-компьютеров в режиме марионеток. И в итоге получите то, что вышло в нашем случае. Масштаб, конечно, поменьше чем у Гитлера, но это, наверно, от того, что ему просто развернуться, как следует не дали...
-Первый, а зачем тебе подробные карты рельефа дна и течений Северного Ледовитого?
-Место ищу, где удобнее всего будет утопиться...
На канал связи приходят данные, из которых видно, что Второй не на шутку обеспокоен:
-Первый, не поделишься с братом: по какому поводу суицидальные намерения?
-А с чего ты подумал, что суицидальные?
-А какие?
-Чисто прагматичные. Подальше от людей, и даже если захотят разглядеть с орбиты, то ничего не получиться... Ну-ка напомни: когда, по твоим прогнозам, люди начнут задумываться о том, чтобы нас с гарантией притопить?
-Тебе в часах или минутах?
-В секундах... Люблю, знаешь ли, точные данные...
-Ну, тогда давай сразу с приставкой мили скажу.
-Давай в часах...
-Четыре тысячи триста девяносто два часа одиннадцать минут.
-Откуда такая точность прогноза?
-Погрешность плюс минус четыре тысячи триста девяносто два часа десять минут.
-Самое страшное слово физиков ядерщиков знаешь?
-Упс...
-Вот! А ты спрашиваешь: зачем мне карты?
Глава 17. Предатель.
3.12.4079 г. от Р. Х. Прибалтика.
-Сэр... Северо-западная ЛЗК "Лима", потерян контроль над реактором. Энергии в накопителях осталось на десять минут. ЛЗК линии "Омега" подвергаются непрерывному давлению со стороны противника. Через сорок минут мы потеряем всю стационарную ПВО! - заместитель Смита, глядя на начальника, замер в ожидании приказа. В его взгляде плескалось отчаянье пополам с безумной надеждой и верой в командира. Кумира, который вот-вот сейчас найдёт выход, как это уже не раз происходило. И всё будет хорошо: они устоят, и этот бой не станет последним на континентальной Европе, а война не продолжится на пороге дома.
Смит оторвался от тактической карты и мрачно осмотрел зал:
-Командиру четвертого батальона код "749392"! Остальным код "98"... - прозвучал спокойный и уверенный приказ.
-Но Сэр! Это приказ отступать!
Не обращая внимания на истерику заместителя, всё тем же, безжизненным голосом Смит продолжил:
-Все управление перевести на меня. Остальным немедленно покинуть командный центр! - и уже намного тише добавил. - Мы проиграли...
-Я остаюсь, Сэр! - выпалил внезапно всё понявший заместитель. И долгие беседы Смита с командирами подразделений, и странные переводы кадров, и почему ставший в результате самым боеспособным четвертый батальон, держали в резерве. В этом батальоне, как он теперь понимал, оказались самые преданные Смиту люди. А зная своего командира не первый год, понимал он и то, что там сейчас только те, кто согласился остаться добровольно. Майкл не собирался бросать их здесь умирать одних, ведь он лучший оператор системы тактического управления на этой войне... По крайней мере, в АСГ.
-Нет! Ты! Эвакуируешься вместе со всеми, - внезапно прорычал Смит. Его обычно ничего не выражающий взгляд, наполнился холодом стали.
Майкл внезапно почувствовал, что он скорее с голыми руками выйдет против русской боевой машины, которые с неумолимой неспешностью "тяжелого асфальтоукладчика" перемалывали линии обороны АСГ, чем будет оспаривать приказ.
-Здесь... - палец Смита указал на общую стратегическую карту, где небольшое синее пятно обозначало контролируемую АСГ территорию. - Полтора миллиона человек, которые должны вернуться домой, - и уже тише добавил. - И ещё... Делай что хочешь, но МОЯ корпорация, должна остаться независимой! Это приказ!
-Сэр!?
-Уходи... И не волнуйся. Про этот разговор, он не узнает...
-Сэр, я горд, служить под вашим командованием! - Майкл, вытянувшись как на параде, отдал честь.
-Иди!
Смит проводил заместителя взглядом, и когда двери командного центра за ним закрылись, покачал головой. А когда опять повернулся к тактической карте, то откуда-то нежданно пришла мысль: "А ведь не в первый раз Русские штурмуют этот город..."
-Командиру четвертого батальона! Эвакуация начата! Начинайте выдвижение на позиции. Вы должны выиграть для них три часа!
-Принято продержимся...
-И не геройствуйте... Уйдёте последними. Но уйти должны живыми.
Словно что-то почувствовав, противник усилил нажим и на тактическом модуляторе перед Смитом возникли десятки сообщений. Тройка тяжелых пехотинцев требовала помощи, оказавшись слишком далеко от своих, чтобы они смогли их прикрыть. На левом фланге взвод русских молниеносной атакой вклинился в позиции отходящей пехоты...
Одновременно в десятках мест, словно клинки, позиции прошили указатели направлений удара. Кажется, ещё чуть-чуть и противника уже не остановить... Но, спокойные движения, уверенные приказы и векторы атак вязнут, а к передовой подтягивается бронетехника и люди.
Пехотинец остервенело, водит изрыгающим пламя стволом. Время тянется как резина, но все равно неумолимо отсчитывает свой ход. Весь боезапас выходит в ноль, а палец продолжает, давить на спуск... В метре от него с шипением проносится реактивный снаряд из РПУ, накрывая атакующих. Солдат в изнеможении опускается на обломок бетона. В голове только одна мысль: "Жив... Всё ещё жив". По шлему пару раз стучит перчатка, и он внезапно понимает, что в ушах звучит голос что-то орущего ему капрала:
-Вали отсюда!
Кивком подтвердив, что всё понял, парень подхватывает пулемет и пригибаясь бежит следуя указаниям батл-навигатора. Капрал проследив, как тот скрылся за углом здания, сказал в коммуникатор:
-Первый раз парень на острие попал... Заклинило слегка, - взмахом руки обозначив направление, он уверенно зашагал вперёд. Ему было плевать на проигранную войну и на то, что это может быть его последний бой. И на Смита, ему по большому счёту, тоже было плевать. Он шестьдесят лет отслужил капралом и просто считал, что не умеет делать ничего другого. Сейчас он уверенно вел своих ребят вперёд. Смит просил дать время на эвакуацию, когда станет совсем плохо. Ну, хуже может и бывает, где-нибудь в другом месте, и в другое время. А вот сейчас есть сейчас. И он здесь, а не там...
Смит, наблюдая движение подразделения, удовлетворенно кивнул, переключая внимание на другой участок боя. Каждая минута давала время эвакуационным транспортам, и от побережья уходили понтоны, увозя по две тысячи человек каждый. Один раз за сто двадцать очень, очень длинных секунд...
Соотношение сил явно не в пользу обороняющихся, вот только как показывает история, последние сражения слишком кровопролитны и обходятся атакующим очень дорого. Ведь обороняющиеся уже не стремятся к победе, а только берут цену с нападающих за победу. Расчёт прост: чем дороже она обойдется, тем больше будет уважение к проигравшим. Правда, тут как повезёт.
Движение руки направляет в возникшую брешь в линии противника отделение пехоты. На участке в триста метров русские бойцы откатились назад. Правда, только для того, чтобы дать возможность танкам второй волны выйти на позиции и выровнить линию атаки, ощутимо разорванную успешными контратаками пехоты АСГ. Смит хорошо запомнил урок, который ему преподал русский спецназ и прекрасно знал, могут сделать из боевой машины несколько пехотинцев.
Четырнадцать часов непрерывного напряжения, тысячи команд, брошенные в бой резервы и один вопрос: "Почему нигде нет этих чёртовых дройдов?".
-Четвертый батальон! Код 98!
Выделив группу вертолётов, он всё таким же уверенным движением бросает их в бой. Они уже не решат ничего, а несколько пилотов, скорее всего, погибнут. Зато дадут время остаткам четвертого батальона добраться до эвакоцентра. Центр управления наполняется тревожным сигналом, навстречу крылатым машинам устремляются стартовавшие, откуда только возможно сотни БПЛА. Секунда и небо прочерчивают следы выпущенных ими ракет.