— Глупости. Учитывая обстоятельства, при которых ты покинула дворец, совершенно естественно, что у тебя ничего нет… Но ты знаешь, для меня гораздо ценнее то, что ты сама здесь.
Элья улыбнулась.
— Я тоже этому рада. Слушай, а что, всё правда очень плохо? Я могу придумать, как и на чём сэкономить. У меня было не очень большое жалование, я привыкла выкручиваться…
— Экономить я и сам умею… — Грапар перевёл дух и с неохотой добавил: — Нечего экономить. Меньше всего я хотел бы нагружать тебя своими проблемами, но, наверное, ты должна знать правду. Есть люди, которые выделяют деньги на наше дело, но… они не считают, что в данном случае траты целесообразны.
— То есть?
— Они думают, что это ни к чему не приведёт, что Арлейна не поможет нам. Кто-то даже говорит, что я это делаю исключительно для себя, прикрываясь высокими идеями.
— Не может быть! — ахнула Элья. — Да ведь даже во дворце известно, что одно распространение листовок стоит немалых денег! А между тем ты единственный, кто действительно пытается сделать что-то полезное! Они должны были обеспечить тебя средствами для того, чтобы ты добрался до острова! Как они смеют не верить тебе!
— Ну, говоря по справедливости, дело наше не из лёгких, и это большой риск…
— Конечно. Но как можно хотеть свергнуть короля и при этом бояться рисковать?
— Тихо, Элья, — попросил Грапар, быстро оглядевшись.
— Извини. — Элья покаянно вздохнула. — Я просто очень возмущена.
— Хорошая ты…
Он сказал это как-то устало, и будто не ей. У Эльи тут же порозовели щёки, а душа переполнилась надеждой, на которую девушка не имела никакого права.
Грапар, вернувшись из омута каких-то своих мыслей, повернул голову к Элье и ободряюще улыбнулся.
— Ничего, разберёмся. Лэрге разрешил мне располагать своими сбережениями, сказал, что в интересах дела готов пожертвовать всем, что у него есть. Я, наверное, должен был благородно отказаться… но мне гораздо важнее сделать дело, чем прослыть благородным. Я верну ему деньги, когда придёт время. Если у меня всё получится…
— У тебя всё получится! — горячо воскликнула Элья. — Я не сомневаюсь, что у тебя всё получится!
Грапар посмотрел на неё как-то очень серьёзно и очень внимательно, словно увидел в ней что-то новое, и теперь разглядывал это новое, изучал.
— И, если что, всегда можешь на меня рассчитывать, — сказала Элья. — Во всём. Я просто хочу, чтобы ты это знал.
— Я знаю.
В этот момент вдруг раздался громкий хлопок. Грапар быстро обернулся. Элья тоже завертела головой. Она даже не успела ничего понять, ничего увидеть, кроме мигом взволновавшейся толпы на рынке, вытягивающей шеи — а Грапар уже бросил ей мясо (девушка едва успела подхватить свёрток) и стрелой метнулся прочь.
В сторону дома Кальды, из которого валил дым.
***
Грапар бегал быстро, но Элья, привычная к физическим нагрузкам, отстала от него не намного, даже в юбке и с куском свинины в руках. Поэтому, когда она влетела в дом, Грапар успел только добежать до Кальды, возившейся на кухне. Элья слышала, как он крикнул:
— С тобой всё в порядке?!
И как эта поразительная женщина невозмутимо отозвалась с привычным акцентом:
— Да всё хорошо, это химичка твоя развлекается. Хорошо, что дом не разнесла…
— Я так и понял, что это она. Но ты…
— Да ничего со мной не случилось, успокойся. Мясо принёс?
— Вот мясо, — с готовностью отозвалась Элья, входя в кухню и кладя свёрток на стол возле разделочной доски, на которой Кальда резала овощи. — А что с Жеррой? С ней всё хорошо?
Грапар вопросительно посмотрел на Кальду, но та только плечами пожала, не поднимая головы:
— Я не проверяла.
Грапар с Эльей метнулись к комнате, где работала Жерра. Дёрнули за ручку — заперто.
— Жерра, открой! — испугалась Элья и заколотила в крепкую и даже на вид непрошибаемую дубовую дверь. — Жерра!
— Попробую через окно, — сказал Грапар и бросился к выходу.
Элья хотела было последовать за ним, но тут внезапно за массивной деревянной преградой что-то щёлкнуло, и на пороге в клубах дыма возникла худая фигура революционерки. Из глубин комнаты пахнуло чем-то крайне неприятным — у Эльи тут же сдавило горло.
— Это ты? — бесцветным голосом произнесла Жерра.
Выглядела она жутко. Волосы растрёпаны, на щеках — неестественный румянец, на фартуке из плотной ткани, надетом специально для опытов — пятна.
— Ты как? — выпалила Элья.
— Нормально.
— Почему не открываешь?!
Но Жерра уже отвернулась и, слегка пошатываясь, побрела к столу, на котором всё ещё что-то дымилось. Через раскрытое окно проникал гул встревоженных голосов. Послышался резкий окрик Грапара: «Проваливайте! Проваливайте все отсюда!», и в следующую секунду мужчина перемахнул через подоконник.
— Ты что творишь?!
— Небольшая неточность… — отозвалась Жерра всё так же бесцветно. — Но я уже поняла, что делать. Всё будет готово. Не беспокойся…
Она тяжело опёрлась о столешницу и замерла.
— Я тебе дам «не беспокойся», — прошипел Грапар. — Чтобы больше такого не повторялось, ясно?!
— Тебе нужен результат, или нет?! — надрывно, едва сдерживая истерику, выкрикнула Жерра. Её силуэт в свете вечернего солнца был странно изломанным, и сейчас она больше напоминала ворону с подбитым крылом, нежели женщину. — Я ведь просила не мешать, ты обещал!.. Мне надо выйти.
Жерра так стремительно выбежала из комнаты, что чуть не сбила с ног Элью.
Грапар прикрыл глаза, успокаиваясь, и черты его лица тут же разгладились. Потом он подошёл ближе к столу и, поморщившись, помахал над ним рукой. Дымилась какая-то странная коробочка, вокруг которой валялись осколки.
— Ты тоже выйди, подыши, — сказал Грапар Элье своим обычным голосом. — А то голова разболится.
— Я так перепугалась… — пробормотала Элья.
— Да, я понимаю. Иди, — повторил Грапар.
Шаг за шагом, с трясущимися поджилками, Элья дошла до маленькой прихожей, а потом выбралась и на улицу.
На нижней ступеньке крыльца сидела Жерра. Согбенная тёмная фигура, трясущиеся плечи…
С Эльи тут же спало оцепенение. Она мигом добежала до кухни, под неодобрительным взглядом Кальды налила воды в первую попавшуюся кружку и кинулась обратно.
— Вот, держи.
Жерра жадно отпила из предложенной кружки. Оказалось, она не плакала — её просто трясло, как от озноба.
Элья поддерживала кружку всё то время, пока девушка глотала воду.
— Спасибо.
Жерра поднялась на ноги — быстрее, чем можно было ожидать от человека в её состоянии — и процедила сквозь зубы: — Не выношу взрывов…
И снова ушла в дом, бросив:
— Не ходи за мной. Я сама всё уберу.
***
Они сидели в небольшой бедно обставленной комнате, которую Кальда использовала и как столовую, и как гостиную. Журчала плоская скучная беседа — Карлен рассказывал длинную историю о том, как ему поручили поймать человека, похитившего древнюю вазу у какого-то богача. Рассказывать истории он совершенно не умел, а его смех — звучавший слишком часто и будто бы лишь для того, чтобы заполнить неловкие паузы — рассыпался в звонкой тишине, словно бусины по полу. У окна, глядя на розовеющее закатное небо, сидел Мароль и крутил в руках незажжённую трубку. За столом расположился Грапар с картой. Периодически хмуря брови, он что-то помечал на ней, иногда поддерживая разговор.
А за соседней стенкой работала Жерра, и это означало, что в любой момент может снова прозвучать взрыв.
Вдруг хлопнула входная дверь, и в комнату — а эта комната располагалась так, что в неё просто невозможно было не попасть, в какой бы уголок дома ты ни направлялся — вошёл Лэрге. Выглядел он несколько странно. На нём был тот же костюм, в котором он покидал свой особняк, на поясе висела шпага, спина казалась ещё прямее, чем обычно, но вид у графа был вовсе не бравый и не надменный, а какой-то растерянный.
— О, вот и его сиятельство пожаловали! — весело воскликнула Элья и поднялась с кресла — единственного удобного кресла в этих стенах, которое ей, не сговариваясь, уступили (возможно, потому, что рядом не было ни Жерры, ни Кальды).