Далеко не все удержались на ногах. Элья же лишь пошатнулась, сохранив равновесие — только уши зажала ладонями, да так крепко, что заныла голова. Но даже в таком состоянии эта голова продолжала работать.
Танцовщица очень быстро поняла: что бы это ни было — оно было ей на руку. И тут же выпрямилась, встала спокойно. Даже расслабилась, потому что гул уже начал затихать, и его вполне можно было вытерпеть, не корча гримас.
Грапар, только что спрятавший зеркало за пазуху, уже пытался протиснуться к ней, но Элья не видела его, хотя и обводила собравшихся на площади людей взглядом исподлобья. Взглядом торжествующим, не предвещавшим ничего хорошего.
— Кому-то ещё что-то не нравится? — громко спросила она. И даже руки на груди сложила. Ралетта раскритиковала бы её за этот жест, ну да наплевать — чай, не Королевский Театр.
Паника тут же прошла. Люди застыли. Расширенные от ужаса глаза смотрели на хрупкую фигурку, стоявшую посреди площади.
— Магичка! — пискляво крикнул кто-то.
— Она же столичная звезда… — прошёлся шёпоток по рядам. — А там ведь все колдуют!..
— Брешешь!
— Да говорю тебе, там все…
Перед «столичной звездой» почтительно расступились. Карлен, к счастью, не растерялся, галантно предложил девушке руку.
Так они и пошли по площади: танцовщица, босиком, Карлен, с шапкой монет в руке, и Мароль, помахивавший Эльиными сапогами. Она потом скажет ему спасибо за то, что сообразил их подобрать, но сейчас смазывать эффект бытовой вежливостью было нельзя.
Никто не посмел встать на их пути, лишь слышался повсюду приглушённый боязливый говорок.
— Что это было? — вполголоса спросил Мароль, когда они достаточно далеко ушли с площади.
— Понятия не имею, — так же тихо отозвалась Элья. — Хотя есть предположения…
Грапар тем временем затерялся в толпе.
***
Он высказал ей всё потом, полчаса спустя, когда Элья сидела всё в том же кресле в доме Кальды, спрятав гудящие ступни в большие войлочные тапки.
— Ты хоть понимаешь, что натворила? — голос у Грапара был негромкий, но от его звуков по коже пробегал холодок. Притихли все: белая, как королевский фарфор, Жерра, оба наёмника, невозмутимый Мароль со скрещенными на груди руками. Не было только запропастившейся куда-то хозяйки и Лэрге — он, кажется, вознамерился самостоятельно отыскать воришку, и его никто не видел с самого утра. Впору было беспокоиться, если бы головы сидящих в комнате не были бы заняты другим.
— Это ведь ты достал зеркало, — напомнила Элья. Девушку и без его упрёков не покидало ощущение, будто она сейчас по уши в той самой субстанции, от которой только что отмывала свои ноги.
Однако Грапар не унимался.
— Я был вынужден это сделать, иначе они бы вас просто разорвали!
— А что, я должна была поклониться и сказать спасибо? Да меня в жизни так не унижали!
— Забудь свои дворцовые замашки! — прогремел Грапар. Элья вздрогнула, но подавила в себе желание сжаться калачиком, закрыв руками голову. — Нам нельзя привлекать к себе такое внимание, это равнозначно смерти! Или ты до сих пор думаешь, будто ввязалась в какую-то игру?!
— Ну, прости, — вздохнула Элья, попытавшись сделать вид, что он вовсе её не испугал. — Я постараюсь держать себя в руках. Честно-честно. Я всего лишь захотела заработать немного денег…
— И, кстати, заработала! — подал голос Карлен, кивнув на лежавшую на столе шапку с монетами.
— Молчать, когда я говорю!! — развернулся к нему Грапар. Его спина была такой прямой, словно кто-то заменил ему позвоночник на стальной прут. — Заработала она… Этого всё равно недостаточно, между прочим. Так что вы рисковали зря!
— Я заработаю ещё, — сказала Элья.
Грапар снова посмотрел на неё. Внимательно, изучающе.
— У нас ещё три города впереди, — сказал он. — Потом придётся решать, насколько безопасный путь мы выберем, чтобы добраться до побережья.
Элья кивнула. Она поняла.
***
Они покинули Стамар на следующий день, а потом, после нескольких часов утомительного перехода, почти без перерывов, оказались в Драгарике — маленьком городке, который будто сошёл с шемейской открытки: песчаного цвета домики, извилистые узкие улочки, маленькие окна и кованые решётки. И всё везде вычищено, вымыто, подкрашено — любо-дорого посмотреть.
За десяток монет удалось снять небольшой флигель, пристройку к богатому дому, которую использовали в качестве склада. Здесь было прохладно, и запах стоял, как в старой библиотеке, хотя ни одной книги Элья так и не увидела. Мароль с Грапаром достали пару световых кристаллов — и жёлтые пятна заплясали по блестящим бокам вёдер и леек, по железным полкам и сваленным на них свёрткам с неизвестным содержимым, по старым лампам, бутылкам и банкам, по ветхим коврам и пустым рамам, по рыжему кирпичному крошеву, усеявшему земляной пол… Стало почти уютно.
За громоздким стеллажом, в дальнем углу склада, пряталось маленькое окошко — туда Элья и попросила перенести свой тюфяк. Просила наёмников, но Карлен чистил револьвер, и на подмогу Мадбиру пришёл Лэрге. Это было очень лестно — вроде бы граф, а смотри-ка, таскает для неё тюфяк…
— Это что? — Мадбир поднял с пола зеленоватый предмет размером с ладонь, похожий по форме на плоскую раковину. На том месте, где у раковины должны были бы смыкаться створки, зияли неровные чёрные отверстия. Смотрелось это всё до странности изящно.
— Это моё. — Лэрге быстро забрал «раковину» и сунул её к себе за пазуху. — Выронил.
— Так что это?
Граф пожал плечами.
— Безделушка, — сказал он. — Подарок.
Мадбир хмыкнул:
— Ой, темнишь ты, сиятельство.
— Я говорю правду. — В голосе Лэрге звякнули металлические нотки.
— Да ладно, не кипятись. От кого подарок-то? От женщины?
— Я не собираюсь отвечать на подобные вопросы.
Делая вид, что не замечает усмешки Мадбира, Лэрге сердито прошёл к своему тюфяку и небрежно пристроил на какую-то большую корзину свой плащ, шляпу и ножны со шпагой.
— Ну ещё бы… — негромко, но очень весомо проговорил Мароль, подпиравший пирамиду сложенных друг на друга сундуков. Элье, по-прежнему стоявшей у стеллажа, было видно практически всё узкое помещение. — Она ведь замужем, не так ли?
— Прошу прощения? — развернулся к нему Лэрге.
— Госпожа Клесса, — сказал Мароль. — Она ведь замужем за этим… полицейским. Который сейчас в Илане.
«Интересно…» — подумала Элья.
Граф шагнул вперёд, руки его сжались в кулаки.
— Эй-эй, спокойно! — подал голос Грапар.
Лэрге остановился — но рук не разжал. И взгляда тоже не отвёл.
— Что? — ухмыльнулся Мароль. — Ты ведь не будешь отрицать, что как-то раз ночью — а может, и не одной — залезал в окно дома госпожи Клессы, пока её муж был в отъезде?
— Ты следил за мной. — Лэрге не спрашивал, не восклицал. Таким тоном обычно зачитывают обвинение подсудимым.
— Ну разумеется, следил. Я за всеми следил. Мы не берём в Сопротивление абы кого — проверяем каждого.
— Это правда, — сказал Грапар. Он подошёл к Лэрге ближе, чтобы вмешаться, если ситуация выйдет из-под контроля. — Он следил за тобой по моему приказу. Это стандартная процедура, мы должны были убедиться, что ты не шпион. Таковы правила.
— И что, убедились? — холодно поинтересовался Лэрге.
— В том, что ты не шпион — да. Впрочем, я и без того был в этом уверен. А твоя личная жизнь никак нас не касается. — Последние слова Грапар проговорил, очень выразительно глядя на Мароля. Но тот лишь усмехнулся.
Лэрге с досадой качнул головой.
— Понимаю, как это выглядит со стороны… но со всей ответственностью заявляю: я действительно залезал в окно этого дома, но лез я вовсе не к госпоже Клессе. Мне был нужен кабинет её мужа.
— Любопытно. Зачем? — спросил Грапар.
— Меня очень заинтересовал его визит в Илану, и я хотел собрать больше информации об этом.