Они так долго смотрели в глаза друг другу, а изменения в атмосфере происходили так быстро, что Кэрри уже точно не помнила, о чем спросила его. Очевидно, он лучше сохранил ясность мысли — он-то помнил, потому что ответил спокойно:
— Я расскажу детям то же, что говорил тебе, Кэрри. О детстве Лени и о ее таланте. О том, как сильно она хотела, чтобы они родились, ее дети.
— Да, п-понимаю. — Нервно отведя взгляд, Кэрри снова посмотрела на коробки. — Ты не думаешь, что им понадобится что-то материальное? Что-то оставшееся от матери, что можно потрогать, прижать к себе?
— Может быть. Когда придет время. — Уилл положил вторую руку ей на плечо.
Сквозь футболку она ощущала ее жар и тяжесть. Что-то в этом простом прикосновении сказало ей: в Уилле таится гораздо больше страсти, чем она подозревала, чем ей нужно в этот момент.
— Кэрри, разве ты не знаешь еще, что самое главное в жизни — выбор времени?
— «Выбор времени»? — Она облизала губы.
О Боже, о чем он говорит? Почему вводит ее в смущение? Все шло так хорошо. Ей не нужны эти новые, будоражащие чувства, которые борются в ней. Паника вспыхнула в ее глазах цвета жженого сахара, она дернула плечом, вырвалась и отшатнулась.
— Но время нельзя подталкивать. — Насмешливая улыбка мелькнула на губах Уилла. Он скрестил руки и прислонился к дверце шкафа. — Как ты, готова начать работать с понедельника?
— Работать?
— Да, знаешь, такой вид физической и умственной деятельности, за которую получаешь плату. — Снова мелькнула улыбка.
Кэрри обрадовалась, что они вернулись к обычным отношениям. С его поддразнивающим юмором она справится, привыкла. Но бессильна против его откровенной сексуальности.
— Благодарю, я знаю, что такое работа.
— Вот и хорошо. — Он повернулся и шагнул к двери. — Тогда приезжай в понедельник и посмотри галерею.
— Договорились. — Когда он уже был у двери, она подняла руку: — Уилл?
— Да? — Он оперся о притолоку двери.
Кэрри набрала побольше воздуха. Это глупость, и она знала, что глупость, но для нее это важно.
— Я принесу свой портфель. — Она показала на большой кожаный кейс с молнией, прислоненный к краю комода.
— Портфель?
— Да, — она вздернула подбородок, — я хочу, чтобы ты провел со мной такое же собеседование, как с любым другим кандидатом на должность, относящуюся к рекламе и связям с общественностью.
— Собеседование с тобой? — На красивом лице Уилла появилась озадаченная улыбка. — Почему я должен это делать? Я уже сказал, что беру тебя на работу.
— Мне необходимо сознание, что я принята за собственные достоинства, за то, что я умею делать, а не из... — Кэрри запнулась.
— А не потому, что я жалею тебя?
— Верно, — она почувствовала облегчение оттого, что он понял, — совершенно верно.
— Кэрри, я посмотрю твой портфель и прочту твои рекомендации. Потом ты мне покажешь все, что собираешься сделать для моей галереи. Поверь, это не жалость. Пусть я не соглашаюсь с твоим выбором профессии, но я ценю твои способности.
— Раз ты думаешь, что я выбрала не ту профессию, — в ней нарастал гнев, — почему ты нанимаешь меня на работу?
— А ты подумай почему, Кэрри. — Уилл с легким смешком изобразил пальцем в воздухе волну и быстро вышел из комнаты.
Кэрри в отчаянии закусила нижнюю губу. Она с радостью займется рекламой галереи, лишь бы заработать денег, снять квартиру и не видеть этого мужчину утром, в поддень и ночью!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Галерея «Кэлхаун» выглядела совсем не так, как она ожидала. Уилл ко многому в жизни относится спокойно, стало быть, галерея его, считала Кэрри, приговорена носить налет случайности — ну, будто с калифорнийского пляжа ее перенесли в другое, неподходящее место. А здесь, хотя в залах и не царила формальная атмосфера, случайным подбор экспонатов уж никак не назовешь.
Здание, должно быть, предназначалось под жилой дом. Когда планировали прочное двухэтажное строение, в уме явно держали семью. Широкие, двойные парадные двери высотой до крыши, красивые двусветные окна — все задумывалось с расчетом, что летом ветры Атлантики станут освежать воздух и приносить в помещение прохладу. Окна снабжены плотными ставнями; их можно быстро закрыть, если легкий ветерок превратится в ураганный ветер.
Кэрри задержалась у входа, осматривая здание. Поблескивает на стенах свежая белая краска; красивыми буквами написанная вывеска сообщает, что галерея «Кэлхаун» специализируется на американском искусстве и характерных работах примитивистов. Что это значит, она не совсем поняла; ясно одно — направление уникальное. Именно на это ей и надо опираться при проведении рекламных кампаний и построении связей с общественностью.
Соседние постройки тоже не ударили в грязь лицом: Дорога кошачьей рыбы теперь не «благоухает» продуктами моря, отчего получила свое название, — когда-то их продавали на улице прямо с повозок. Сохраняя дух истории в колоритном наименовании, сама улица сияет светом новых денег. В прошлом бедный район города выставляет напоказ дорогие магазины и частные дома, цену которых Кэрри не могла и вообразить. Один раз, много лет назад, ей довелось здесь быть, и разительные перемены произвели на нее сильное впечатление. Окружение у галереи респектабельное, что и говорить. Раз Уилл сумел открыть ее здесь — успех его несомненен. Она и раньше не сомневалась в его преуспевании, но видеть воочию — нечто иное.
Поднявшись по широким пологим ступеням, Кэрри открыла парадную дверь и вошла: просторно, интригующая, необычная живопись размещена на светло-кремовых стенах; на полу расставлены стилизованные лари, по пояс высотой, с репродукциями и гравюрами. Впечатление теплоты, приветливости, ничего пугающего, мрачно-таинственного (обычная атмосфера многих престижных галерей). Залы с широкими дверями плавно переходят один в другой, словно приглашая тех, кто постоянно здесь бывает и покупает, к неспешному, раздумчивому выбору. А не выставлены ли где-нибудь работы Лени Грей? Но не успела Кэрри как следует осмотреться, к ней подошла улыбающаяся молодая женщина.
— Доброе утро, я — Бренда Крест. Чем могу быть вам полезна?
— Я должна встретиться здесь с Уиллом Кэлхауном. — Она чуть-чуть нервничала и тоже улыбалась. — Я — Кэрри Маккой.
— О да, он говорил, что вы придете. — Она показала на ступени, ведущие на второй этаж. — Его кабинет прямо возле лестницы, первая дверь направо.
Кэрри поблагодарила и направилась к лестнице. Ситуация, кажется, довольно нелепая: она провела ночь в его доме, вместе с ним убаюкивала и унимала близнецов, меньше двух часов назад завтракала за одним столом. Не глупо ли, вырядившись в свой лучший костюм небесно-голубого цвета и очаровательные черные лодочки, явиться сюда с набитым портфелем, чтобы продемонстрировать ему, что она может предложить галерее? К тому же заранее зная, что уже принята на работу... И это ее твердое решение — проявить профессионализм не только в смене пеленок и приготовлении детского питания... С одной стороны, это выглядит глупо, но с другой... Уилл просто скрывает свои сомнения насчет нее и пользы от нее для его галереи. Что ж, она ему докажет на деле, что ее специальность — успешно популяризировать и рекламировать в том числе и художественные галереи!
Эти мысли еще крутились в голове, а Кэрри уже поняла: да нет, не беседа с Уиллом, не работа занимали ее ум в дороге — одни только близнецы. Прекрасно ведь знает, что часа два-три Ариана и Джейкоб спокойно проведут под опекой Эдит, тревожиться не о чем. В конце концов, она им не мать и, кроме того, вскоре переедет в свою квартиру. А думает только о них...
Матовое стекло закрывает верхнюю половину дверей. Имя хозяина кабинета написано золотыми буквами в нижнем правом углу, недалеко от ручки. Кэрри тихо постучала. Он говорит по телефону — надо подождать.
— Если он не подходит к телефону, я сам к нему приеду, — доносилось до нее. — Поверьте, такое предложение он не захочет упустить... Да-да, понимаю. Примерно через час?.. Буду.