— Уилл, а почему ты не позвал никого из семьи на помощь? Лора и Джинни тут же приехали бы, если бы знали.
— Как так? — Он удивленно вскинул брови. — Они же занимались приготовлениями к свадьбе, ты что, опять забыла?
— Ах да, да, конечно. — Смутившись, она сосредоточилась на Ариане, подняла ее и прижала к плечу, чтобы малышка отрыгнула воздух. — Ну, хотя бы сказал им, что произошло.
— А они бы настаивали, чтобы приехать. В ту же секунду примчались бы, ты сама понимаешь. Я и собирался после свадьбы сказать Сэму и Брету, потому и поехал вчера в Уэбстер. Вы — ты и твой жених — отправились бы на запад, а я бы тотчас с ними и поговорил. Такие вещи все же надо сообщать лично, при встрече. А миссис Уиггинс согласилась побыть с детьми весь этот день — как раз удобно, чтобы поехать и все рассказать.
— Так ты, значит, ехал вовсе не на мою свадьбу? — Уголки ее рта вздернулись в иронической улыбке.
— Присутствовал бы на ней, — без всякого энтузиазма возразил он. — Но, слава Богу, не пришлось.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Что ты делаешь? Подложи лучше пеленку на плечо, Кэрри. Ариана обычно срыгивает молочко. — Он посмотрел на Джейкоба. — А этот парень — наоборот: никогда ничего не отдает.
Кэрри подстелила на плечо пеленку, дождалась, пока Ариана срыгнула, и снова приложила бутылочку, но малышка, видно, уже насытилась и постепенно погрузилась в сон. Осторожно выпрямившись, Кэрри положила ее в кроватку, повернула на бок и подперла свернутым вдвое одеяльцем спинку и голову — пусть поддерживает. Девочка начала было хныкать, но Кэрри быстро успокоила ее, похлопывая по спинке.
— Так вот как ты это делаешь, — пробормотал Уилл. — Педиатр по телевизору говорил, что укладывать надо на спину или на бок, но я не мог догадаться, что сделать, чтоб они лежали на боку.
— Я научилась у Джинни, — объяснила Кэрри, взяла у него Джейкоба и положила так же.
Мальчик завопил, конечно, а она стала водить кончиком пальца взад-вперед у него над бровками. Несколько минут — и крошечные веки словно налились тяжестью, он уснул.
— Ты, я вижу, знаешь, что надо делать, — вздохнул Уилл, когда близнецы угомонились. — Я-то обычно целый час хожу с ними по комнате, как накормлю обоих. Женское прикосновение им нужно.
— Да понятно, Уилл, просто у
— Ты, может, думаешь, я хоть что-то помню с того времени, когда сестры были маленькими? Ни-че-го! И по-моему, мне надо учиться. — Он едва успел прикрыть ладонью рот — так неожиданно зевнул. Потер лицо, прижал ладони к глазам. — Сколько Ариана высосала питания?
— Меньше пятидесяти граммов. — Кэрри взяла бутылочку и посмотрела на деления.
— Тогда опять проснется не вовремя. — Уилл взял бутылочки, отнес в кухню и вернулся.
— Тебе обязательно надо поспать, — нахмурившись, заметила Кэрри. — Ты иди в мою комнату, а я здесь останусь, посплю в кресле-качалке и покормлю Ариану, когда проснется.
— Ложись рядом со мной, кровать широкая.
— Что-о? — Она выпрямилась и даже зажмурилась в изумлении.
— Да нечему тут так уж удивляться, — возразил он с едва заметной насмешливой улыбкой. — Нам ведь очень скоро снова вставать и заниматься детьми. Полный смысл обоим поспать с удобствами.
Что-то в его тоне заставило ее внутренне насторожиться; во рту пересохло.
— Услышать-то я их услышу из спальни...
— Ну, здесь-то слышимость лучше не надо. — Он напряженно смотрел ей в глаза.
Хотя ни один мускул не шевельнулся на его лице, у Кэрри возникло ощущение, будто он держит ее, притягивает к себе...
— Конечно, конечно, но щенок... — Она сложила и сжала ладони, уговаривая себя быть спокойнее.
— Соскучится — найдет к нам дорогу.
Она беспомощно посмотрела на дверь — ускользнула легкая возможность избежать странного предложения.
— Так, значит, больше ты мне сегодня ночью ничем не поможешь?
Ох, какая же она свинья — от чувства вины сжалось сердце.
— Нет, что ты, что ты! Я все, все сделаю!..
— Тогда ложись со мной, Кэрри. — Он как бы обхватил жестом руки королевских размеров кровать.
И опять от его тона у нее мурашки забегали по спине. То, что он предлагает, абсолютно разумно. Нелепо вкладывать в его слова смысл, которого они явно не имеют. Или имеют? Для нее не остался незамеченным чувственный блеск в его глазах, легкий лукавый изгиб губ. Но не может же она отказать ему в помощи. Не спуская с него глаз, она подошла к противоположному от него краю кровати, откинула покрывало, скользнула под простыни, поправила под головой подушку и укрылась.
Уилл выключил свет и лег рядом — широкий матрас прогнулся под его весом и снова выпрямился. Кэрри почувствовала внезапную подавленность и потом — сильное желание. Сама не могла бы объяснить, что больше тревожит и почему это возникло. Она сердито прогнала прочь неуместные мысли — не время заниматься самокопанием. Просто усталость, и физическая и эмоциональная, дает о себе знать. Отдохнет, и все наладится. И если приходится отдыхать в постели Уилла Кэлхауна — что ж, так тому и быть.
— Еще раз спокойной ночи, Кэрри, — пророкотал в темноте низкий голос.
— Спокойной ночи, Уилл. — От звуков его голоса ее вдруг охватило ощущение покоя и надежности. Расслабиться теперь нетрудно — мысли замедлили свой бег, куда-то уплыли...
Кэрри почти уже спала, когда услышала тихий смешок Уилла. Но во сне это или наяву? Как и его слова:
— Кто бы мог подумать, что малышка Кэрри Маккой окажется в моей постели в свою свадебную ночь.
Проснулась она от чудесного аромата кофе, но затуманенное сознание мешало додуматься, откуда он идет. Как тепло, уютно и удобно, только голова лежит будто на камнях. Не хочется расставаться с упоительным покоем, остатки сна лениво кружатся в голове...
Ночью Ариана просыпалась дважды, а Джейкоб — один раз. Кэрри и Уилл вместе выполняли свои обязанности: кормили младенцев, ходили с ними по комнате, пока те не уснут. Уилл еще раз повторил, как он благодарен ей за помощь — совсем другое дело. А Кэрри не понимала, в чем он видит облегчение, — все равно встает к детям, хоть она вполне сама справляется. Когда она сидела в кресле-качалке и кормила одного из малышей, он садился напротив, упирался спиной в изголовье кровати и не спускал с нее глаз. Это, мол, для него как урок: он изучает ее методы, чтобы перенять.
Но воспользоваться ими вроде не спешит: кормит, а сам уделяет ей не меньше внимания, чем младенцу на руках. Она же видит: Уилл изучает ее лицо, ее саму, а не ее методы, и словно пытается разгадать, о чем она думает. Воображает, наверно, что о Роберте, об унижении, которое перенесла, о несостоявшейся свадьбе. Да это было бы и вполне естественно. Но как-то так получилось, что в долгие ночные часы, когда все представлялось каким-то нереальным — как на экране, — не Роберт занимал ее мысли, а хозяин дома и его дети. Нет, не приснилось ей то, что он констатировал на сон грядущий, — о малышке Кэрри Маккой, которая оказалась в свадебную ночь в его постели. Кровь прилила к щекам — она и не подумает размышлять, что он там имел в виду. Приходится, однако, признать удачной саму мысль спать здесь вместе. Оба они немного отдохнули, а ей это дало успокоение, в котором она так нуждалась.
Но воспоминание вернуло ее к мыслям о Роберте — пришлось подавить болезненный стон. Как хирург, осматривающий рану, она проверила свои чувства и открыла, что сегодня ей так же больно, как и вчера. Слезы лучше бы выплакать, а они заперты в сердце, и она не готова пока выпустить их на волю. Для этого надо прямо взглянуть на обиду и справиться с ней. Проще снова переключиться на Уилла, на детишек... Твердый предмет у нее под головой зашевелился. — Да это плечо Уилла: она уютно к нему прижимается, а его рука лежит у нее на талии...