Сын Неба был весьма обрадован и обратился к знатоку языков с такой речью:
– Я вижу, уважаемый сюцай, что ты прекрасно справился с задачей. Но коль скоро речь диких людей не составила для тебя затруднения, можно надеяться, что и язык птиц окажется тебе по силам. У меня в вольере живут две канарейки: они часто о чем-то щебечут друг с другом. По правде говоря, мне очень хотелось бы знать, о чем они разговаривают, и я хотел бы передать им привет. Мог ли ты это для меня сделать?
Кан Шэн в смущении сказал, что такое ему не по силам. Тогда император спросил:
– Значит ли это, что язык канареек сложнее любого человеческого языка?
Однако Кан Шэн не смог ответить и на этот вопрос.
ТРЕБУЕТСЯ разрешить затруднение Кан Шэна и дать ответ, в чем тут дело.
Отнюдь не все, знающие множество языков, разбираются в природе языка самого по себе. Если бы Кан Шэн действительно постиг суть человеческой речи, он мог бы ответить Сыну Неба так:
– Язык птиц не сложнее человеческих языков и не легче ни одного из них. Дело в том, что само словосочетание «язык птиц» мы используем в переносном смысле, как это вообще свойственно человеческой речи. Мы говорим «свет истины», «огонь желания», но не требуем использовать огонь желания для приготовления пищи или сжигания груды мусора. Птичий щебет мы называем языком птиц примерно в том же смысле – подобно детям, играющим в продавцов и покупателей и называющим черепицы деньгами.
Следовательно, изучить язык птиц – если только правильно понимать обозначаемую этим словосочетанием реальность – не так уж и сложно. Для этого вовсе не нужно владеть действительно редким искусством, которым владеет Кан Шэн. Язык птиц – явление той же природы, что и повадки тигра. Опытный охотник, зная повадки этого хищника, может поймать его, а птицелов, зная язык птиц (возможно лучше, чем сами птицы), может заманить их в силки и даже научить звукам человеческой речи.
Растерянность Кан Шэна все-таки выдает в нем человека ограниченного. Легко схватывая грамматику и значение слов во многих языках, этот знаток не уловил юмора, не понял изящной шутки императора. Прояви Кан Шэн больше тонкости, он мог бы внести свежую веселую ноту в дворцовый ритуал. Если бы Кан Шэн подошел к вольеру с канарейками, свистнул им, а затем, вернувшись к императорскому трону, сказал бы: «Я передал канарейкам привет от вас, и в ответ они шлют нижайший поклон и пожелание тысячелетнего царствования», он наверняка вызвал бы довольную улыбку Сына Неба и, как следствие, веселый смех всех присутствующих на приеме. Вообще-то задача допускает двоякое решение. Возможно, Кан Шэн и в самом деле не отличался большим умом или был трусоват; ведь если бы с предложением выучить язык птиц к нему обратился кто-нибудь из коллег, Кан Шэн наверняка перевел бы все в шутку. Так же он поступил бы и с первым встречным. Но робость перед Сыном Неба заставила его предположить, что император может быть глуп своей собственной императорской глупостью, непростительной для других людей. Второе возможное решение состоит в том, что Кан Шэн, напротив, просчитал все имеющиеся варианты и пришел к выводу, что Сын Неба хочет, чтобы он, Кан Шэн, попал впросак, и исполнил это гипотетическое желание.
24. Чему учиться?
Издревле государственные чиновники нашей страны сдают экзамены на получение и подтверждение права занимать свою должность. Во время этих испытаний проверяются знания по стихосложению, истории, церемониалу и искусству рассуждения. В разные периоды истории отдельные княжества и вся Поднебесная пытались изменить список экзаменов, вводя дисциплины, которые, по мнению реформаторов, смогли бы лучше определить пригодность к участию в управлении государством. Вводились экзамены по искусству расчетов, описанию земель, полей и рек и другие практические дисциплины.
Но ни разу посредством нововведений не удавалось добиться лучшего управления и вскоре приходилось возвращаться к привычной схеме. ТРЕБУЕТСЯ объяснить причину неудач реформаторов.
Намерения реформаторов понять нетрудно: им хотелось привлечь к управлению чиновников, которые лучше разбирались бы в текущих земных делах. Всякий раз логика была такова: организацию того или иного дела должен возглавлять специалист в этом деле, досконально разбирающийся во всех тонкостях.
Но ошибка в том, что власть, закон и управление не являются сугубо земными делами, и когда подданные обращаются к власти, они делают это не потому, что им не хватает специальных знаний и умений. Доверие и уважение к власти, которое испытывает подданный (если он его испытывает), объясняется не тем, что власть имущие осведомлены относительно ремесел, торговых дел или даже относительно уловок тех, кто пытается обойти закон. Причиной уважения к власти является ощущаемая каждым подданным ее близость к небесным установлениям. Если же такой близости не ощущается, чиновникам не поможет никакая осведомленность относительно хитросплетений всех земных дел.