– Мудрый странник, я долго слушал тебя, послушай и ты моего совета. Вот он: если тебя изнутри донимает смутное чувство голода, не пытайся убежать от него, спрятаться или переключиться на другие дела. Вместо этого обратись к врагу лицом и представь себе его в виде хлебной корки. Когда ты увидишь, сколь ничтожен предмет твоей озабоченности, ты, несомненно, сможешь от него избавиться.
На лице ученого мужа, однако, не промелькнуло и следа благодарности за полезные знания. Тогда я, уже не рассчитывая на награду, добавил:
– Если же вдруг в поединке с воображаемой хлебной коркой ты не обретешь самообладания, можешь проделать то же самое еще и с жареным рябчиком.
37. Роскошь и печаль
ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ. Когда начетчик, не обладающий светлым умом, предпринимает попытку высказаться по какому-либо вопросу, он начинает ворошить сочинения мудрецов прошлого и тревожить всуе их имена. И все равно ничего не может сказать по существу.
Обладающий светлым умом способен определить явление, не прибегая к связке рукописей и не перелистывая в растерянности страницы памяти. Он может сделать это, используя кучку предметов, лежащих на столе.
ТРЕБУЕТСЯ дать ответ, что такое роскошь, выбрав в качестве образца один из следующих предметов: тушечницу, заколку для волос, высохший стебель бамбука или липкую ловушку для мух. И это ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ.
Известно, что женщины в Поднебесной, укладывая волосы, используют ровно четырнадцать заколок. Число это одинаково и для жены водоноса, и для принцессы. Сами заколки при этом далеко не одинаковы: они могут быть и из простого дерева, и из бронзы, и из золота с нефритом.
Золотая заколка знатной дамы может стоить больше, чем все имущество простолюдинки, – но не это определяет смысл роскоши. Здесь больше подойдет другое наблюдение. Женщина из простонародья управляется со своей прической за несколько минут. Супруга уездного чиновника тратит полчаса. Урожденная аристократка иногда занимается своей прической несколько часов кряду, хотя в ее распоряжении все те же четырнадцать заколок.
Волею судьбы принцесса может утратить свои драгоценности, а крестьянка найти шкатулку с дорогими украшениями. Само золото может упасть в цене, как это не раз бывало в эпохи смуты. Но если соотношение времени, затрачиваемого на укладку волос, останется прежним, прочее не имеет значения. Во все времена эта мера способна определить различия между нуждой и роскошью.
Когда в тушечницу обмакивают кисточку, чтобы подписывать долговые обязательства, —
это бедность. Если это делают для того, чтобы вести учет долговых обязательств, – это богатство. Когда тушь извлекают из тушечницы, чтобы написать стихотворение или записать точную мысль, – это естественный ход вещей, каким он должен быть. Но если любимая кошка опрокинула тушечницу на только что созданный прекрасный образец каллиграфии, а хозяин лишь покачал головой, – это роскошь.
Уподобить роскошь липкой бумаге с блестками немудрено: блеск богатства приманивает, и вот к липкому желанию прилипают помыслы, исчезает свобода движений, сковывается воображение. Однако такое сравнение всего лишь дешевка, ибо, во-первых, оно осуждает, а не объясняет явление, а во-вторых, точно так же годится и для нужды.
И все же липкая бумага для мух прекрасно иллюстрирует идею роскоши. Роскошь состоит в том, чтобы свободно летать между блюдечками с вареньем и с медом, поскольку на липучке больше нет места. Это счастье безнаказанности в Поднебесной.
Сохранить золото стремится едва ли не каждый, у кого оно есть, хотя и известно, что не у всех это получается. Хранить память о предках – общепринятый долг почтительного сына. Хранить благодарность – похвальное качество, соответствующее человеческой природе, если она не испорчена.
Но лишь тому, кто способен хранить высохший стебель бамбука без объяснения причин, воистину ведомо, что такое роскошь.
ВТОРОЕ ЗАДАНИЕ. Использовать любой доставшийся предмет из числа лежащих на столе, чтобы определить требуемое понятие, значит проявить признаки ясного ума. И все же следует исключить случайность. Поэтому теперь ТРЕБУЕТСЯ обменяться ранее выбранными предметами и объяснить с их помощью не роскошь, а, например, печаль.