Драко отошёл и сел на подлокотник кресла.
— Думаешь, я не пошёл туда в первую очередь? Я уже сомневаюсь, что он не уничтожен.
— Значит, существует способ. Наверняка там есть что-то, остается только найти способ избавиться от… — она указала на его предплечье и смутилась от того, каким взглядом он на неё посмотрел. Казалось, даже улыбнулся.
— Поверить не могу, что ты ради меня это делаешь. Было бы это так, не будь на твоей руке моих слов?
Это обидно и это неправда.
— Я не буду ругаться и доказывать тебе что-то. Я понимаю твоё недоверие, зная и малую часть твоей жизни. Что тебе стоило пережить. Я понимаю, почему ты не доверяешь, но я говорю искренне. Ты мне нравишься, Малфой. Уж если в этом я призналась себе, то тебе остаётся только принять это.
— Это как укрытие… — он посмотрел в окно. — Укрытие, в которое ты ползёшь во время дождя. Место, где может спрятаться червяк, птица или кошка. Даже людям нужно место для отдыха от всей херни, которая происходит в их жизнях, — Драко мазнул по её лицу взглядом. — Я верю тебе, Грейнджер. Ведь ты тот человек, в котором я нахожу своё укрытие. И я боюсь это сломать.
В горле сохло. Хотелось пить. Хотелось подойти и обнять. Хотелось, наконец, выдохнуть, да вот не было воздуха в лёгких. Он кончился. Они перешагнули ту границу, очерченную мелом. Больше не было скрытой недосказанности. Теперь они говорили в лоб. Говорили о своих чувствах, господи. Ей хотелось поставить точку. Избавиться от последнего секрета.
— Покажи мне. Лучше ты, чем я вспомню сама и останусь наедине с этим. Покажи мне, Драко.
— Сядь, — приказал он, указывая на диван. — Лучше сядь, Грейнджер.
Она чувствовала его нервозность и неуверенность в том, что он сейчас сделает. Она села на край дивана, ощущая, как потели ладони от надвигающегося ужаса. И когда сердце разогналось, Драко заговорил:
— Что ты помнишь из того дня?
— Лестрейндж пытала меня. Вырезала на мне буквы, пыталась узнать, что ещё мы украли. А дальше… — она попыталась вспомнить и ощутила этот пробел в памяти, который раньше не замечала. — Помню, как ты отвлек её. А дальше я очнулась в подвале. И меня вновь повели наверх, пока Гарри и Рон не выбрались.
Гермиона чувствовала, как он проникал в голову. Видела, как он беззвучно шевелил губами. Ощущала покалывание. В глазах становилось мутно, пока она падала всё глубже и глубже.
— Я буду с тобой, — Драко стоял рядом с ней, чуть позади. Они оба смотрели на то, что происходило впереди. На то, как Лестрейндж, склонившись над Грейнджер, пытала её.
«Тебе стоит допросить егеря, он наверняка что-то своровал из её сумки», — сказал другой Малфой впереди них.
— Мне было отвратительно слышать твои крики, — Драко нагнулся над её ухом, положив руки на плечи. — Я хотел, чтобы они прекратились. Тогда… я желал только этого. Поэтому я отвлек её.
Белла резко распрямилась и что-то пробормотала под нос. Она в бешенстве выбежала из гостиной. Гермиона видела себя, заплаканную и без сил. Видела кровь на полу. И то, как она тянула руку к Драко.
Как вдруг в дверях появилась тёмная тень. Грейнджер уже знала, кто это. Знала, что он не мог показать её всецело. Тень подошла к Гермионе, лежащей на полу, и присела.
Искажённый голос что-то спросил у Малфоя. А он просто покачал головой и вышел оттуда.
— Что она сказала?
— Я пошёл к Белле. Мне передали, что она зовёт меня.
А дальше…
Грейнджер вновь видела хижину. Они вышли из воспоминаний. Будто он давал ей передышку. В голове вихрем поднимались картинки.
То, как её тащили за ногу. То, как она визжала. Драко тоже это видел. Он не выходил из её головы. Сев рядом с ней на диван, он опустил локти на колени.
— Ты можешь всё это остановить. Ты начала вспоминать, — он пытался её переубедить.
Но какой смысл в этом, когда Гермиона всё отчетливо вспоминала? Ей нужен был всего лишь толчок.
— Господи, куда она меня несла? — голос дрожал. — Что это за комната, Драко? Что это за комната?
— Это гостевая спальня…
Боже…
В её воспоминаниях тень швырнула её на середину комнаты. Стоя в проёме, она что-то произнесла, как вдруг отодвинулась в сторону, пропуская вперёд…
— Это… — прошептала она, глядя перед собой. Закрыла глаза, чтобы картина сложилась чётче. Белая рубашка… — Мерлин, это же он! Тот, в кого превратился боггарт!
И мир вокруг закрыл рот, поглощая все звуки. Грейнджер повалилась на спинку дивана, резко подняв руки, потому что мужчина с оскалом гнилых зубов в воспоминаниях замахнулся на неё, чтобы оставить на щеке пощёчину.
— Грейнджер, ты не должна, дьявол! Я не могу на это смотреть…
Гермиона чувствовала сидящего рядом Драко, который ёрзал на месте. Но ей всё равно.
Ей всё равно, потому что в глотке замер вскрик. Мужчина повалился на неё, и та Гермиона из прошлого — слабая, обескровленная и избитая — даже не могла ударить его. Даже не могла что-то сказать, потому что в рот вдавливался мокрый язык мужчины. Она ощущала вонь изо рта. Ощущала его стояк, которым он тёрся между её ног. Она кричала. Мычала. Смотрела вокруг заплаканными глазами, бесполезно пытаясь скинуть с себя тушу. Видела, как в проёме всё также стояла тень.
Господиблятьбоже.
Она чувствовала слёзы, и свои, и той, что из прошлого. Ощущала её страх и истерику. Видела, как он встал, чтобы расстегнуть воротник, и далее — ширинку. Гермиона ползла к двери. Тянулась к тени, умоляла не допускать этого ублюдства. Просила о помощи, когда её за волосы оттягивали назад, кусали куда-то в плечо. А она всё смотрела и смотрела вперёд, как к ним подходила тень и опускалась на корточки.
Её ударили лицом об пол, прижав коленом спину, пытаясь сорвать с неё джинсы. Гермиона хрипела, захлебываясь слюной и кашлем.
Сознание бросало из стороны в сторону, превращая осознание этой картины в ад. Тишина сменилась каким-то убийственным водным вакуумом, когда она увидела, как тень вложила в её протянутую руку нож.
— Хватит! — Драко схватил её за плечи. — Посмотри на меня, Гермиона! Хватит!
А дальше…
Разворот корпуса, и его искажённое возбуждением лицо.
А дальше…
Хруст шейных сухожилий, когда она вогнала лезвие по самую рукоятку, как в подтаявшее масло. Откуда столько сил, когда их только что не было?
Мужчина схватился за горло, и ей этот жест показался опасным. Гермиона не в себе. Она до сих пор чувствовала угрозу. Резкий замах, и лезвие прошлось прямо по его челюсти и губам. Она выползла между его разведённых ног и больше не сдерживалась…
Больше — нет.
Вся боль. Весь ужас. Всё сжалось в одну точку, называемую гневом. Она замахивалась и замахивалась с закрытыми глазами. Чувствовала, как мокла ручка ножа, как он выскальзывал из её рук. И прежде, чем открыть глаза, она вспомнила слова из своего сна.
«Понравилось?» — это впервые, когда она слышала чётко её голос. Впервые, когда тень позади неё приобрела очертания внешности Мортиферы.
То, как она стояла у дверного косяка с изуродливой улыбкой и смотрела на то, что сделала Грейнджер. Как её отпихнул Малфой, вбежавший в комнату, который с ужасом смотрел на всё это.
Вот тогда она открыла глаза.
Ощущая, как её поймал Драко, когда она падала вперёд. Он усадил её к себе на колени и крепко обнял, когда она сорвалась на рыдания.
— Я убила человека! Я жестоко убила его…
— Когда я вёл тебя в подвал, ты попросила стереть воспоминания, — он гладил её волосы, убаюкивал, качая взад и вперёд. — Я всё сделал. И, Салазар, лучше бы ты не вспоминала.
Её тошнило. Её убивала картина перед глазами. Он всё скалился и скалился разорванным ртом. Гермиону била крупная дрожь. Она никогда бы не убила человека. Только не так. Не так жестоко. Замахиваясь уже над мёртвым телом. Ещё и ещё.
— Я могу вновь забрать твои воспоминания, и тогда ты больше об этом никогда не вспомнишь. Ведь это будет твой второй обливиейт, — успокаивающе сказал он прямо ей в ухо. — Я в этом виноват. Я помог тебе, и это увидела… увидел тот, кто до ужаса ненавидит моё внимание к другим.
— Нет! — захлебываясь, резко ответила она. — Я хочу помнить. Я хочу знать, от кого мне нужно тебя спасти. Точно так же, как и ты меня тогда спас.