Комарики очень забавные. Расправив крылья, машут ими, будто в полете, и при этом бегут, быстро-быстро перебирая ногами. Никогда мне не приходилось видеть комариков, да и вообще насекомых, на бегу помогающих себе крыльями. Будто маленькие глиссеры, да к тому же еще и сухопутные. Если комарику надо повернуть направо, то левое крыло на секунду складывается над брюшком, правое же продолжает работать; повернуть налево, складывается крыло правое. Странные комарики — им бы так бегать по воде, а не по суше!
Крошечные комарики носятся без устали, что-то ищут, чего-то им надо. Иногда они сталкиваются друг с другом и, слегка постукав друг друга ногами, будто подравшись, разбегаются в разные стороны. Иногда один из них мчится за другим, но потом отскакивает в сторону, прекращая преследование. Некоторые комарики складывают крылья и идут медленно. Но ненадолго: крылья-пропеллеры вновь начинают работать с неимоверной быстротой и комарик опять несется по ровной земле, выписывая сложные повороты и зигзаги. Иногда это занятие будто надоедает, и комарик, взлетев, исчезает в неизвестном направлении. Наверное, перелетает на другую площадку к другому обществу мечущихся собратьев.
Для чего все это представление, какой оно имеет смысл?
Может быть, это брачный полет, вернее сказать, брачный бег? Но тогда почему не видно ни одной пары. Да и есть ли здесь самки? Ведь участники безумной гонки все с роскошными усиками, все самцы!
Чтобы убедиться, я вынимаю из полевой сумки эксгаустер и засасываю им комариков. Да, здесь одно сплошное мужское общество.
Может быть, самки комариков недоразвитые, сидят в мокрой земле, высунув кончики брюшка, как это бывает у насекомых в подобных случаях? Но комарики не обращают на землю никакого внимания.
Почему же они, как все другие ветвистоусые комарики, не образовали в воздухе роя, а мечутся на земле? Впрочем, в данной обстановке отклонение от существующих традиций кажется оправданным. В пустыне, особенно ранней весной, часты сильные ветры и нелегко совершать воздушные пляски. Чуть что — рой разметет по всем направлениям. И тогда — как собираться обратно! К тому же весной вечером воздух быстро остывает, а земля, наоборот, тепла. Вот и сейчас с каждой минутой усиливается холодный, предвещающий непогоду ветер, рука же, положенная на поверхность солончака, ощущает тепло, оставленное ласковым солнцем. Да и летом часто достается от ветра ветвистоусым комарикам, хотя они и избирают для своих брачных плясок тихие вечерние часы и подветренную сторону какого-либо выступающего предмета.
С каждой минутой тучи все гуще и темнее небо. Наступают сумерки. Постепенно комариков становится все меньше и меньше.
Так и не прилетели самки. То ли температура для них была низкой, то ли они еще не успели выплодиться и должны появиться через день-два. Как бы там ни было, свидание не состоялось.
Ветер подвывает в кустиках солянок. На землю падают первые капли дождя. Совсем стало темно. Ох уж эти комарики! Из-за них я потерял добрых два часа. Придется теперь тащиться до бивака в сумерках.
Большая солончаковая низина близ станции Копа мне давно известна. Здесь безлюдно, просторно, кое-где столбиками стоят суслики, летает стая журавлей. Прежде я наведывался сюда ради солончакового сверчка, а также пустынных мокриц. И тех и других здесь было немало. Но солончакового сверчка постепенно уничтожили осы-сфексы, а мокрицы остались целы.
Очень здесь много мокриц, вся земля ими изрешечена, по пять — десять, а то и пятнадцать норок на один квадратный метр. От деятельности мокриц земля стала легко проницаемой для влаги, воздуха и, кроме того, старательно ими удобрена. Пустыня зависит от этих неторопливых созданий, и зеленый покров растений обязан их неугомонной деятельности.
Когда месяц назад мы проезжали эту низину, земля была сухой и жаждала влаги. Мокрицы уже успели разойтись со своих зимовочных норок, разбились на парочки, и каждая из них построила неглубокую вертикальную норку с суженным входом. Но пустынные рачки еще не перелиняли, все еще оставались неполовозрелыми.