— У меня отец и мать заболели, дядя, — сказала Леила, подходя к нему. — Прямо не знаю, что делать!
— Это; наверно, холера, — воскликнул он, — холера! — и даже не взглянув на больных, бросился к своей хижине с криком: — Холера! Холера! Мать Балу, поскорее уводи детей! Холера! У нас началась холера!
Нараин не мог забыть, как в прошлом году от холеры меньше чем за месяц умерло около двухсот кули. Одно упоминание об этой болезни приводило его в ужас.
Леила трясла Будху, пытаясь разбудить его, чтобы послать за доктором, потому что крики Нараина смутили ее. Но братишка только пробормотал что-то и повернулся на другой бок. Девушка подошла к матери. Слабое дыхание Саджани напоминало шелест крыльев насекомого. У Леилы помутилось в голове от страха, она опять услышала крики Нараина, к которым присоединилось множество других голосов. Она подошла к двери.
Перепуганный Нараин бежал вдоль улицы, ноги его подкашивались, он весь дрожал, одежда промокла от пота. Слухи о холере быстро распространились по поселку; вместо того чтобы идти на работу, кули начали собираться небольшими группами возле домиков, где жили сардары.
Какой-то сардар, решив, что кули хотят с ним расправиться, с перепугу засвистел в свисток.
На его свист сбежались дежурившие в поселке сторожа с заряженными винтовками и окружили толпу перепуганных насмерть, плачущих, стонущих, переругивающихся кули.
Вопли женщин, плач детей, голоса мужчин сливались с кудахтаньем кур и криками петухов, доносившимися из домов сардаров. Несколько минут царил ужасающий гам.
Но вот появился Рэджи Хант, и мигом все смолкло. Он был в пижаме и ярком халате, с револьвером в руке, за ним по пятам шагал вестовой с винтовкой.
— Что это у вас здесь случилось, грязные свиньи? Из-за чего вы подняли крик в такую рань? — заорал Рэджи, стараясь придать своему лицу властное выражение.
— У нас началась холера, — попытался объяснить дрожащим голосом Нараин, выступая из толпы.
— Черт побери! Есть из-за чего поднимать такой шум! Ах вы дурни набитые! — воскликнул Рэджи Хант и обернулся к сардару Неоджи, который свирепо размахивал перед толпой своим кхокхри.
— Не позволяйте им расходиться, — приказал Рэджи и направился к амбулатории, здание которой находилось на вершине холма, чтобы позвать врача де ля Хавра или Чуни Лала. Рэджи то и дело оборачивался на ходу и угрожающе поглядывал на толпу, размахивая револьвером, чтобы никто из кули не вздумал пойти за ним.
Он так упивался сознанием своей власти, что даже забыл про зной и духоту. Солнце уже поднялось над горами, и жаркий воздух колебался над пустынной, сверкающей металлическим блеском дорогой.
Леила стояла на пороге, с тревогой выглядывая из двери, — ей хотелось побежать и объяснить этим перепуганным людям, что нет никакой холеры, но она боялась отойти от матери.
Будху проснулся и уцепился за край ее покрывала, плача от страха.
— Что случилось? — спросил у нее отец.
Девушка стояла в нерешительности, не зная, что делать.
Вдруг она увидела, что к хижине направляются англичанин и индиец в сопровождении стражника.
— Вот в этой лачуге, — сказал, подходя, стражник, и Леила отошла от двери.
Она услыхала, как английский доктор сказал:
— Спросите у женщины, можно ли войти?
Стражник вошел в хижину, гремя тяжелыми бутсами, огляделся и крикнул:
— Пожалуйте, хузур!
Доктора вошли.
Гангу со страхом и надеждой повернул к ним потное лицо, губы его дрожали.
— Как дела, малыш? — преодолевая смущение, обратился де ля Хавр к Будху, который насупившись стоял в дверях с голубем в руках.
Будху смутился и ничего не ответил.
— Ну, ничего, — проговорил де ля Хавр, потрепав мальчика по голове.
Леила, скромно опустившая на лоб край дхути[17], указала рукой туда, где лежали мать и отец.
— Я измерю им температуру, — проговорил де ля Хавр.
Нагнувшись, чтобы сунуть в рот Саджани термометр, он увидел ее остановившиеся глаза, холодные и без блеска. Он положил руку ей на голову, стал щупать пульс, выслушивать сердце — оно не билось!
— Она умерла, — прошептал он. Голос его оборвался.
Гангу с трудом приподнялся и смотрел в лицо Чуни Лала, широко открыв глаза.
— Да, она умерла, — подтвердил Чуни Лал.
Гангу с воплем бросился к телу Саджани. Леила закричала и подбежала к Будху. Перепуганный мальчик, всхлипывая, стоял в дверях.
Глава 7