Уже светало, пора была петь третьим петухам, когда г-н Лефтер, после долгого блуждания по окраинным трущобам, наконец, добрался по улице Эмансипации до пустыря, а затем и до хижины, откуда прошлой ночью забрали трёх цыганок…
Что если… возможно мольба сумеет то, чего не удалось добиться насилием… и г-н Попеску застенчиво стучит в дверь бедняцкого жилища… Нет ответа… Снова стучит, так же осторожно… Безрезультатно… Нужно постучать храбрее! Но у него нет больше храбрости… Он тянется к окошку на цыпочках и прислушивается к тому, что делается внутри… В сырой предрассветной тишине до него доносится храп… После всех пережитых злоключений цыганки крепко спят.
Г-н Лефтер присаживается на край деревянного крыльца и закуривает… Сидя так, он обдумывает благонамеренную речь, чтобы убедить кивуц, что некоторые трудолюбивые женщины могут заработать состояние честным путём, не разоряя человека, от дома которого они всегда имели кусок хлеба… Это было бы непростительно! А затем он даст понять, что билеты аннулируются; но десять, пятнадцать процентов, о, да! неисчислимое состояние, падает с неба им в руки: они богаты, независимы и… честны, и далее в том же духе…
Вдруг в доме раздается лёгкий шум… наконец, проснулись… Проситель поднимается на ноги, кашляет и кладёт руку на край шляпы. В тот же момент дверь открывается, и в проёме показывается нечёсаная голова девочки:
— Ой, мама! Скорей! Он опять пришёл!
Женщины выскакивают на порог:
— Опять притащился, чокнутый? — кричит Цика.
— Опять за былетами? — подхватывает старуха.
Не успел г-н Попеску и поздороваться, как прямо ему в глаза плюх! миска разваренных слив!
— На тебе былеты!
— Думал уморить нас, невинных, в полиции, да? Разбойник!
Ослепив его, они как давай его ладонями и кулаками, а после чем под руку подвернулось: старуха — кастрюлей, девочка — головёшкой, а Цыка — метлой, и под конец, ну его в грязь.
— Вот тебе былеты! Вот тебе былеты!! Вот тебе былеты!!!
Когда кивуцы выбились из сил, г-н Лефтер, тоже очень уставший, поспешил уйти, так быстро, как только мог, даже шляпу забыл надеть, а вслед ему неслось:
— Хо-хо! Больше не хочешь былетов? Приходи ещё за былетами! Хо! Оарба3!
В полвосьмого утра г-н Попеску был дома. Его супруга всю ночь не сомкнула глаз от тревоги. Увидев, в каком состоянии вернулся муж, она заплакала. Вечером заходил приятель из министерства и оставил письмо…
Читает:
«Сегодня, когда я выходил из канцелярии, г-н Джорджеску, начальник, поручил мне передать тебе, что если завтра ты не придёшь на службу, то можешь вообще не приходить, так как он составит рапорт об увольнении и велит сломать замок в твоём ящике, где заперто дело Гольштейна. Сегодня приходили три депутата и подняли шум, что дела идут медленно. Завтра мы начнём работать в канцелярии в 8 утра. Пожалуйста, в твоих же интересах, непременно приходи. Начальник в бешенстве.
Твой верный друг,
Митикуца»
В пять минут девятого г-н Лефтер, вымытый и опрятно одетый, поднимается по ступеням министерства и спрашивает у дежурного в коридоре:
— Начальник у себя?
— Тутачки, — отвечает тот. — Приказал, как придёте, сразу к нему направляться.
Г-н Попеску спешит к кабинету и входит с пристыженным видом. Начальник, засунув руки в карманы, вышагивает взад-вперёд, заметив его, он останавливается:
— Пришёл?
— Да, г-н Джорджеску…
— Здесь нет господина Джорджеску! Здесь есть господин начальник… Принеси мне сейчас же дело Гольдштейна… И в другой раз знай, я тебя уволю! Государство платит служащим не за то, чтобы те ночью пьянствовали, а днём отлёживались — посмотри, в каком ты жалком состоянии! — а за то, чтобы они исполняли свой долг… Слышал меня? Марш за бумагами!
Служащий выходит, спотыкаясь. Подойдя к своему рабочему столу, он отпирает ящик и нервно вынимает кипу бумаг. Когда он собирается положить её на стол, у него из-под пальцев выскальзывает маленький согнутый пополам листочек. Он наклоняется к нему — поднимает — долго смотрит на него — вскрикивает…
О, Боги! Они все умерли! Они мертвы! Только Фортуна живёт и будет жить во Времени, бессмертная, как и оно!.. Вот они!.. Вот билеты!.. Вот, наконец, долгожданное ослепительное солнце, после непроглядной тьмы.
Г-н Лефтер спокоен — это спокойствие моря, которое решило, наконец, утихомириться после неистовой бури и отдохнуть: поверхность его безмятежна, без тени волнения, а на дне покоятся обломки кораблей, которые оно поглотило прежде, чем они успели добраться до гавани!
3
«Баба-оарба» — румынские жмурки. Ведущий, баба-оарба (дословно слепая баба), с завязанными глазами ловит других игроков.