От этого движения с моих бедер слетает полотенце, падая в лужицу у моих ног и освобождая нетерпеливый член, прямо указывающий на то, чего он так жаждет. Взгляд Айзека тут же опускается вниз, его внимание привлекает капелька предсемени, блестящая на кончике моей жесткой длины.
— Поднимайся наверх, Флинн, — практически рычит он. — Пока я не передумал и не проглотил тебя целиком.
Я придвигаюсь ближе, начиная тереться промежностью о его бедро, скрытое джинсовой тканью, словно помечая свою территорию.
— Эта угроза едва ли вынудит меня подняться. Проглотить меня целиком довольно неплохая идея.
Айзек теряет контроль, снова хватая меня за горло и прижимаясь своим ртом к моему.
Мы пылаем, обжигая друг друга прикосновениями, пока Айз не вырывается из моих объятий. Его грудь вздымается, глаза полуприкрыты, а зрачки расширены.
Не говоря ни слова, он убирает руку с моего горла и медленно — ужасно медленно — опускается на колени. Мое тело ощущает потерю, желая, чтобы мужчина снова ко мне прикоснулся.
— Перестань, — всего одно слово.
И оно является предупреждением для Айзека.
Однако тот лишь ухмыляется мне.
— Что перестать? Вот это? — и, не сводя с меня своих дьявольских глаз, мужчина наклоняется вперед и проводит языком по головке моего члена, отчего приходится сжать кулаки и застонать. — Или вот это? — Айзек открывает рот и начинает посасывать головку, пробуя меня на вкус, мучая и осушая, но при этом никак не облегчая мою потребность.
— Не дразни меня, Айз, — ворчу я, хватаясь за основание своей эрекции и толкаясь глубже в его рот.
Мужчина улыбается, слегка наклоняет голову и вбирает меня целиком, пока я полностью не упираюсь в его горло. А потом этот ублюдок сглатывает.
С моих губ срываются неразборчивые проклятия и бессмысленные слова. Я называю его мудаком. Зову его ангелом. И все это время Айзек осушает меня своим ртом. Долго и медленно, от начала до конца. И каждый раз, когда я погружаюсь в его рот, то просто теряю свой разум.
Однако Айзек не доводит меня до разрядки. Когда он чувствует, что мне осталось недолго, то отстраняется, растягивая слюну, что соединяет мой член и его губы. С торжеством в глазах Айзек вытирает рот и снова улыбается.
— А теперь топай наверх, если хочешь, чтобы я помог тебе кончить.
Мужчина стоит, довольный собой, однако напряженная выпуклость на его джинсах ясно намекает на то, что он хочет меня так же сильно, как и я его.
Это слабое утешение, учитывая, что все мое тело натянуто как струна в ожидании разрядки.
Оглядываю Айзека и начинаю хмуриться. Я жажду освобождения, а он меня мучает.
— Ты меня так наказываешь?
Айзек широко ухмыляется, словно хищник, играющий со своей добычей.
— С чего бы? Разве ты себя плохо вел?
Я сужаю глаза.
— Ты ведь прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мучаешь меня за то, что я вел себя, как придурок?
Улыбка все еще не сходит с лица Айзека, когда тот делает шаг вперед.
— Нет. Я не дразню тебя, потому что ты придурок. Я дразню тебя, потому что жажду оказаться внутри тебя, и не планирую выбираться оттуда еще очень долго. Предпочитаю называть это отсроченным удовлетворением, — я открываю рот, чтобы поспорить, но Айзек прерывает меня глубоким, влажным поцелуем, прежде чем поклясться: — К тому времени, когда я с тобой закончу, обещаю, ты будешь более чем удовлетворен.
Ну, раз он так говорит…
Глава 6
Айзек
Флинн, мать его, Филлипс, восхитительно голый и впечатляюще твердый, лежит распростертый на нашей кровати.
Есть ли на свете зрелище, которое могло бы с ним конкурировать?
Без шансов.
Я хочу смотреть на Флинна. Хочу быть в нем, и чтобы он был во мне.
Мое желание невыносимо, и беда в том, что мне трудно решить, с чего начать.
А может послать все к черту и…
— Да, — стонет Флинн, когда я прижимаюсь к нему своим твердым, как камень, телом. Я практически разделся, отчаянно нуждаясь в прикосновении кожи к коже, но в последнюю секунду вспоминаю о своей новой татуировке и снимаю все, кроме обтягивающей белой майки.
— Хватит думать. Трахни меня, пока я, блядь, не сгорел.
Флинн слишком возбужден и ничего не замечает.
— Если будешь продолжать болтать, все закончится, даже не начавшись, — предупреждаю я, прежде чем завладеть губами Флинна и утонуть в его вкусе, пока мы двигаемся, создавая восхитительное трение в паху.
— Возьми смазку, — шепчет Флинн мне в губы, крепко сжимая руками мой зад. — Я хочу тебя, — умоляет он, приподнимая бедра так, что его скользкий от предсемени член упирается в мой. — Внутри, — продолжает мужчина, поднимая ноги и сгибая колени. Моя эрекция нетерпеливо скользит по его раздвинутым ягодицам и трется между ними. — Сейчас же, — требует он, удерживая руками свои ноги.
— Мне нужно подготовить тебя, — шепчу я ему в губы, пока рукой слепо тянусь к тумбочке у кровати — нашему тайнику со смазкой и игрушками.
— Нет! Хочу прямо сейчас! Хочу почувствовать тебя, — Флинн смотрит на меня снизу-вверх.
Его глаза чуть прикрыты, в зрачках горит похоть, а губы влажные и опухшие от моих поцелуев.
— О, ты обязательно меня почувствуешь, — обещаю я, все еще шаря рукой в поисках смазки. — Всего. Но при этом тебе не будет больно.
Флинн в отчаянии закрывает глаза, когда я, наконец-то, нахожу то, что мне нужно. Дрожащими движениями открываю крышку и откидываюсь назад, чтобы щедро капнуть смазкой между ягодиц своего мужчины. Прохладная жидкость стекает к его входу, и я едва сдерживаю стон, когда Флинн сжимает кольцо мышц в ответ. Моя длина умоляет дать ему то, о чем он просил — вдавить его в матрас.
Я мысленно повторяю названия объективов, которыми пользуюсь.
Sigma 50mm F / 1.4 DG HSM Art.
Обвожу тугой жар подушечкой указательного пальца.
Sony 85mm f / 1.8 GM.
Благодаря сильному рывку мой палец глубоко входит внутрь.
Sigma…
Флинн шипит, и с его губ срывается «еще».
Когда палец превращается в два, меня покидают все мысли, пока я наблюдаю, как мой мужчина изнывает подо мной. Каждый раз, когда я толкаюсь, задевая простату, из горла Флинна вырывается искаженный стон. Меня поглощает пьянящее чувство от осознания того, что мужчина, по которому я скучал и которого люблю, находится в моей власти. В этот момент я становлюсь тверже камня. Знание о том, что Флинн доверяет мне, не только вызывает у меня стояк, но и раздувает грудь, нагнетая тепло, обжигающее мои вены.
Флинн имеет надо мной гораздо большую власть, чем я над ним. Чаша весов всегда будет склоняться в его пользу, а он даже не подозревает об этом.
С мужских губ срывается целая литания2 проклятий, за которой следует:
— Еще. Давай же. Возьми меня. Я так тебя хочу. Пожалуйста, Айз. Пожалуйста.
Убираю пальцы, чтобы прижать головку своего члена к его жаркому входу.
На мгновение я купаюсь в ощущении того, что Флинн здесь — со мной, подо мной и весь принадлежит мне, пытаясь запечатлеть в памяти этот момент.
Я бы убил за то, чтобы увековечить выражение лица Флинна с помощью своей камеры, но согласен и на воспоминания. Кроме того, мне нравится, что лишь я могу видеть этот взгляд. Он только для меня.