Мой.
С этой мыслью я склоняюсь над Флинном, завладев его ртом и проглатывая исходящий из него стон, когда одним плавным толчком глубоко проникаю внутрь, прежде чем остановиться. Мои яички упираются в ягодицы мужчины, а длина пульсирует внутри удушающего жара его тела. Флинн стонет со смесью желания и облегчения, отчего по моей спине проходит дрожь, оседая в паху.
— Быть в тебе просто рай! Как же давно мы не были вместе.
Флинн не отвечает.
Вместо этого он прикусывает мою губу и приподнимает бедра.
Мужчина берет инициативу на себя и начинает двигаться снизу, принимая меня еще глубже, и из него рта вырывается стон.
Мы превращаемся в безумный клубок, состоящих из губ, языков, рук и пальцев. По нашей коже скользит пот. Мы боремся за контроль друг над другом, жадно поглощая желание другого в безумном и неконтролируемом поиске большего.
Жажда. Тяжелое дыхание. Толчки.
Еще. Еще. Еще.
Затем отчаянное чувство внутри нас обоих делает свой первый вдох, и лихорадка спадает.
То, что происходит дальше — не просто секс.
Это связь.
Прикосновения. Поцелуи. Ласки.
Я нахожу член Флинна и уверенно глажу его в тандеме с каждым толчком своих бедер.
Мы занимаемся любовью часами. Наша связь блокирует все ощущения реальности и времени.
А когда достигаем оргазма, то делаем это одновременно, и каждый из нас произносит имя другого.
Как клятву единения.
Как обещание прощения.
Как обоюдное согласие о том, что так и должно быть.
Опустошенный и лежащий в объятиях любимого мужчины, липкий от секса и пота, я засыпаю, зная, что, несмотря ни на что, все у нас с Флинном идет своим чередом.
Наша связь не поддается разрушению.
Она принадлежит нам.
И нет ничего и никого, кто мог бы отнять ее у нас.
Глава 7
Флинн
Звонки начались уже на следующее утро.
И не одна бомба, а целых две.
После того, как провели в постели практически весь предыдущий день, мы оказались сексуально одурманены, продолжая плавая в вызывающем привыкание тумане и совершенно забыв о реальности и том, что ожидало нас в ней.
Мы совершенно забыли о том, что у нас есть обязанности, кроме того, чтобы опустошать друг друга до последней капли.
Или же просто отбросили эти мысли, спрятав их под кроватью, пока любили друг друга всего в нескольких дюймах над ними.
Не важно как, но мысли все же до нас добрались, как это часто и бывает в подобных случаях.
— Ну, давай же, — стонет Айзек, переворачивая свое изрядно потрепанное и восхитительно полуобнаженное тело с живота на спину. Всего за несколько минут до этого я прижимался к нему. Майка, которую Айз так и не снял, задралась до затылка. Вспотевший, я обнимал его спину, вдавив лодыжки в матрас своими ногами, пока мой член внутри становился все мягче. — Мне нужно поесть, прежде чем я потеряю сознание от голода.
Придвигаюсь поближе к Айзеку и кладу голову ему на грудь, задевая его голень пальцами ног.
— Учитывая количество белка, которое ты проглотил за последние двадцать четыре часа, я не думаю, что такое возможно, — просовываю руку под ткань, которую мне так и хочется сорвать с Айзека после того, когда я осознал, что она была на нем всю ночь. — Что ты там прячешь? — я поднимаю руку еще выше, дергая за хлопок.
Грудь Айзека вибрирует под моей щекой от ответного фырканья, и он похлопывает себя по животу, прежде чем ответить:
— Видимо, прячу тело, которое нуждается не только в белке, — мужчина наклоняет голову, чтобы посмотреть мне в глаза, но я не упускаю из виду, как он мягко отодвигает мою руку и поправляет свою майку. — У меня тут имеется супер-сексуальный гуру фитнеса, которого нужно радовать и доставлять удовольствие. Так что мне нельзя расслабляться, иначе он променяет меня на кого-то другого.
Я вытягиваю шею, чтобы поцеловать Айзека, с обещанием нависая над его ртом.
— Он был бы дураком, если бы тебя бросил, даже если бы ты превратился в лежебоку с пивным пузом и одним кубиком вместо шести.
— Что, правда? — Айз улыбается прямо мне в губы.
— Ага, — бормочу я себе под нос. — Вероятность сто процентов.
Айзек прикасается своими губами к моим, восхитительно медленно и очень нежно. Мы сливаемся в поцелуе, который может длиться вечно.
То есть, до тех пор, пока мой телефон не начинает жужжать на тумбочке, где я в какой-то момент оставил его заряжаться.
— Тебе лучше ответить, — пытается вырваться Айзек.
— Не-а, продолжай целовать меня. Они могут оставить сообщение.
Мужчина выскальзывает из-под меня, бросая осуждающий взгляд, прежде чем грациозно встать и натянуть чистое нижнее белье.
Я люблю, когда Айз одет в белоснежные майку и трусы, однако они же являются предметом моей ненависти. Я бы предпочел, чтобы он был голым и лежал в постели рядом со мной.
Словно прочитав мои мысли, Айзек дерзко мне улыбается.
— Ответь на звонок, а я пока приготовлю завтрак.
— Говоришь прямо как взрослый, — закатываю я глаза, даже не пытаясь дотянуться до умолкнувшего телефона.
— Да, я такой. Старый добрый Айз, — он обходит кровать, отключает мой телефон от зарядки и бросает его рядом с моей головой. — Проверь свой телефон и сделай несколько звонков, а этот взрослый подождет тебя внизу с кофе и беконом. Как тебе такая идея?
— А блинчики будут? — спрашиваю я, потому что Айз делает самые вкусные блины на свете — секретный рецепт его матери, которым засранец не делится ни с кем, даже со мной.
Он слегка улыбается мне, а затем насмешливо отдает честь.
— Да, Ваше Высочество. Сделаю и блинчики, если пообещаешь ответить на звонки, — Айз становится серьезным и хмурит брови, следом добавляя: — Проблемы сами по себе не исчезнут, Флинн. Чем скорее ты разберешься с ними, тем скорее поймешь, как действовать дальше.
— Да, папочка.
Айз усмехается и идет к двери, бросая через плечо дерзкое: «мы можем поиграть в ролевые игры позже».
— Извращенец! — кричу я ему вслед, вытаскивая подушку из-под своей головы и бросая ее через всю комнату, но Айзека уже нет, так что она приземляется прямиком в кучу под нашей дверью.
Я плюхаюсь обратно на кровать и игнорирую то, как от движения подпрыгивает телефон.
Если закрою глаза, то смогу притвориться, что никаких звонков и не было.
До тех пор, пока телефон не начинает жужжать снова.
Бросаю на него свирепый взгляд — будь я ребенком, то сделал бы вид, будто из моих глаз вырываются огненные молнии, испепеляя телефон на месте.
Но, к сожалению, у меня нет таких способностей.
И если Айзек желает, чтобы я вел себя как взрослый, без проблем, однако мне не обязательно быть от этого в восторге.
Беру телефон в руки, и морщусь, когда вижу на экране имя своего агента.
Трель обрывается. Экран темнеет, прежде чем снова включиться.
— Скотт, — отвечаю я со вздохом, прежде чем отнять трубку от уха, когда тот начинает разглагольствовать.
Когда слышу от него: «какого хрена происходит?» или такие слова, как «хренов бардак» и «очередные капризы», я не перебиваю. Пусть болтает, пока может, потому что ему не понравится мой ответ.