— Ты закончил? — спрашиваю, когда голос на линии, наконец, замолкает. Парень снова начинает отвечать, но я резко его обрываю. — Это был риторический вопрос, Скотт.
— Я не шучу, Филипс, — бросает он в ответ язвительным тоном. — Ты провалил свою карьеру еще до того, как она началась, и при этом нанес огромный урон моей репутации. Если думаешь…
— Ты уволен.
Черт, как же здорово!
Придурок недоверчиво фыркает, как бы говоря «да кто ты такой, чтобы меня увольнять»?
— Я не шучу, Скотт. Завтра свяжусь со своим адвокатом, чтобы расторгнуть наш контракт. С меня хватит. Наши деловые отношения закончены.
В трубке воцаряется мертвая тишина. Становится настолько тихо, что я даже убираю телефон подальше от уха, чтобы проверить экран на случай, если Скотт повесил трубку.
Но нет, он все еще на связи.
Затем Скотт отвечает, используя тон холоднее, чем яички снеговика:
— Я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не работал в Голливуде. Ты связался не с тем парнем. Мой отец…
— Да, да, — обрываю я его, а мой скучающий тон противостоит его ледяному. — У твоего папочки есть деньги и власть, бла-бла-бла. Я все понял. Но как ни странно, мне на это насрать.
— Ублюдок! — бушует Скотт. — Бездарная смазливая мордашка! Ты никогда не сделаешь…
— Карьеру в Голливуде, — заканчиваю я за него. — Я уловил суть твоей угрозы еще в первый раз, — а затем, чтобы втереть ему в лицо дерьмо, в котором он якобы оказался по моей вине, с изрядной долей сарказма добавляю: — Хорошего дня, Скотт, и пошел-ты-подальше за свои выдающиеся заверения.
Сбрасываю звонок и обнаруживаю, что со всей силы сжимаю телефон в руке, отчего экран начинает мигать, а наше с Айзом изображение, в качестве заставки, рябит.
— Вижу, я вовремя, — в дверях стоит Айзек, а в его руках находится кружка с дымящимся кофе.
Свободной рукой я потираю лицо, прежде чем плюхнуться обратно на кровать и бросить телефон рядом.
— Мне вообще не следовало подписывать с ним контракт.
— Тогда зачем ты это сделал? — спрашивает Айз, когда тихо заходит в комнату и ставит напиток на прикроватный столик.
— Потому что не хотел, чтобы Джейк мне помогал, — отвечаю я со стоном, как ребенок, который знает, что он сделал что-то плохое, но не хочет в этом признаваться.
— Если кто-то предлагает свою помощь, как ее можно использовать в своих интересах?
Я поворачиваю голову и смотрю на Айзека.
— Потому что мне не хотелось использовать твои связи для дальнейшего развития моей карьеры. Я построил ее с нуля. Никто не помогал мне, и я не желал менять свои убеждения, — Айзек хмурит брови и бросает на меня взгляд, говорящий, что он не согласен.
— Но Джейк сделал тебе предложение как режиссер и коллега по отрасли, а не как мой брат.
— Ни пресса, ни весь остальной бизнес не восприняли бы такой выбор должным образом.
Айз лишь пожимает плечами.
— Ну и кого это волнует? Меня, к примеру, нет, и Джейка тоже, иначе он бы не предложил свою помощь. И раз это не волнует близких тебе людей, так зачем беспокоиться о суждениях незнакомцев? Ты же знаешь, что вкалывал как проклятый, чтобы стать тем, кто ты есть. Пусть идут к черту.
— В твоих устах все так просто.
Айзек садится на кровать рядом со мной, подталкивая бедром, чтобы я подвинулся, прежде чем положить руку на мою голую ногу.
— Потому что все именно так. Ты не можешь контролировать суждения других людей. Единственное, что в твоих силах — контролировать свою реакцию по этому поводу, — он сжимает мою ногу, пристально вглядываясь мне в лицо. — Слушай, забей на Скотта, найди другого агента. Просто живи дальше. Я никуда не денусь, и тебе не нужно принимать решение сию же секунду. Давай посмотрим, как пойдут дела с Микелем и этим фильмом. Как только появится больше информации, тогда и распланируем наши действия. А до тех пор тебе нужно просто расслабиться, и, к счастью, я знаю, как это сделать.
Айзек наклоняется ко мне, и мое тело тут же на него реагирует. Член нетерпеливо дергается под хлопчатобумажной простыней, лежащей поперек моей талии. Когда мужчина оказывается всего в нескольких дюймах от моего лица, я приоткрываю свой рот, чтобы встретиться с его губами. Вот только Айз не целует меня, потому что продолжает:
— Сначала позавтракаем, а потом пойдем на пробежку. Ты, как? В деле?
Злобно смотрю на него в ответ, но ублюдок просто смеется. Однако, не язвительно. Это просто милое подшучивание, которое является нашей фишкой, и я снова осознаю, как сильно по нему скучал.
— Давай, сначала отсосу тебе, — бросаю я вызов в ответ. — А потом поедим и сходим на пробежку.
Айз колеблется всего секунду, но я уже готов воспользоваться этим преимуществом. Не сводя с него глаз, скольжу вниз по кровати. Победоносная улыбка уже растягивает мои губы, ведь я собираюсь забрать свой приз, но в этот момент звонит его телефон.
Да что за хрень сегодня творится?
Из динамиков доносится зажигательная мелодия, и становится ясно, что звонит Нейт. Я знаю, что Айз никогда не проигнорирует его звонок. И это правильно.
— Черт, — с губ Айзека слетает невнятное проклятие. — Может, перенесем игры с твоим ртом и моим членом на более поздний час?
Он пытается отнестись ко всему легкомысленно, но я-то вижу напряжение в его глазах. Айз беспокоится о том, что услышит, когда ответит на звонок. Или, зная Айзека, чего не услышит, если Нейт снова попытается отмахнуться от своих проблем.
Я киваю и ободряюще улыбаюсь мужчине, давая понять, что все в порядке. Он пристально смотрит на меня, изучая взглядом — вечно переживая о ком-то другом, и обо мне в том числе. Что бы Айзек там ни увидел, этого достаточно, чтобы убедить его в том, что со мной все в порядке. Он встает, отвечая на телефонный звонок, который раздается во второй раз, а затем выходит из комнаты.
Айзек не пытается таким образом скрыть от меня их разговор; он так не поступает. Просто защищает меня от любой возможной боли. Айзек Фокс взваливает на свои плечи бремя других, как будто этот вес — всего лишь унция вместо тонны.
Я никогда не встречал такого человека, как он. И если считаю себя воплощением эгоизма, то Айзек — Инь для моего Янь.
С ним я становлюсь лучше или, по крайней мере, пытаюсь быть.
Однако мой эгоизм всегда поднимает голову, желая, чтобы Айзек не был таким. Чтобы он меньше заботился о других и думал только обо мне.
Я жажду его всего. И мое желание неизменно.
Из кухни доносится голос Айзека. Его слова едва различимы, так что я заставляю себя встать с кровати и пойти в душ.
Последнее, чего мне хочется, так это смыть его запах — наш запах, но если Айз решил, что нам нужно выйти из дома, подозреваю, что не все окружающие оценят аромат секса, который покрывает каждый дюйм моей кожи. Даже мои волосы пропахли сочетанием наших желаний. Запах просочился в мои поры, и я хотел бы, чтобы он остался там навсегда. Но не уверен, что остальное население оценит аромат моего l'Eau de sex. Особенно те, у кого его вообще нет.
Принимаю душ и двадцать минут спустя стою, разглядывая свое лицо в зеркале ванной и размышляя о плюсах и минусах бритья.
Как бы мне хотелось не бриться каждый божий день. Даже к раннему вечеру на моем подбородке появится темная тень щетины. Айз говорит, что ему нравится моя щетина, особенно из-за ощущения покалывания на шее или между бедер. И я прекрасно его понимаю. Айз отрастил легкую длину, которая была у него при нашей первой встрече, и теперь щеголяет безукоризненно подстриженной бородкой. Я и раньше не мог держать свои руки подальше от него, но борода выводит мое желание на совершенно новый уровень. Я словно становлюсь шлюхой, и Айз это знает. Он часто грозится сбрить бороду. Такое вот наказание в шутливой форме. Однажды я даже пригрозил отрезать ему шары, если он это сделает, но Айзек лишь рассмеялся и сказал, что это все равно что отрезать нос назло лицу. Засранец был прав.