Айзек. Айзек. Айзек.
Поворачиваюсь и ухожу прочь от человека, которому при других обстоятельствах съездил бы кулаком по лицу.
— На обратном пути захвати с собой актерские способности, или, что еще лучше, вообще не утруждай себя возвращением, — ухмыляется мне в спину Микель.
Я запинаюсь на полпути, и все мое тело напрягается.
Айзек. Айзек. Айзек.
Закрываю глаза и позволяю образу человека, который сейчас находится в Великобритании, отвлечь себя от оскорблений Микеля. С большими карими глазами, обрамленными длинными ресницами, и волевым подбородом, покрытым темными стриженными волосами — не щетиной, но и не совсем бородой — Айзек — настоящий мужчина. Красивый, но тем не менее мужчина, и несколько лет назад я бы ударил тебя по лицу за намек, что меня к нему тянет. Однако теперь Айзек является моей вселенной.
Именно с его образом, прочно укоренившимся в моем сознании, я ухожу от Микеля, продолжающего бормотать ругательства за моей спиной. Его слова больше не достигают цели. А бред и хвастовство — ничто по сравнению с тем, что ждет меня дома, и я уже знаю, чем займусь, как только доберусь до своего трейлера.
Игнорирую взгляды коллег по съемочной площадке, когда те провожают мою спину. Сегодняшний инцидент несомненно дойдет до ушей руководства, и к концу дня мой агент будет трезвонить мне, предупреждая и угрожая последствиями. Если подумать, разве он не должен прикрывать мой тыл? Вероятно, пришло время найти нового представителя.
Джейк, брат Айзека, предложил мне войти в его команду, но я упрямо решил идти своим путем. Его предложение было слишком похоже на использование семейных связей моего бойфренда, а я не хотел давать прессе пищу для ума. В интернете и так уже гуляли статьи о том, что единственной причиной, по которой мне досталась роль в фильме Джейка, являлся Айзек. К тому же для некоторых репортеров факты не имели никакого значения. Например, такие, что мы встретились только во время съемок, и я был уверен, что Айзек меня ненавидел. Потому что ранее я вел себя как придурок по отношению к нему.
Но, как говорится, кто старое помянет…
Мне все еще не удалось восстановить пропасть между мной и моими родителями. Однако я над этим работаю. Для начала мне нужно принять себя таким, какой я есть, прежде чем попрошу об этом своих отца и мать. Я уже почти готов к нашей встрече. Почти.
Айз очень хочет, чтобы я сделал шаг к примирению с ними, заявив, что родители будут любить меня, несмотря ни на что. Однако, я не был в этом уверен, так что избегал любых упоминаний о них. Таким образом мои родители стали маленькой черной тучкой на фоне голубого неба наших отношений. Мне хочется закрыть эту трещину ради Айзека, однако проблема в том, что нужно сделать это ради себя. А как уже было сказано ранее, я еще не совсем готов.
Открываю дверь своего трейлера, раздумывая, позвонить ли Айзу или пообщаться с ним в видео-чате. Потребность увидеть его лицо побеждает, и я хватаю свой планшет с маленького обеденного столика, который оставил там на рассвете. Мой трейлер настолько крошечный, что не нужно делать и шага, чтобы открыть холодильник и вытащить оттуда бутылку воды.
Несу оба предмета в крошечную спальню — конечно же я утрирую, потому что она не больше детской люльки — и закрываю раздвижную дверь ради большего уединения, потому что люди имеют тенденцию врываться без стука, когда меньше всего этого ожидаешь. На съемочной площадке скрыться негде, ну, по крайней мере для меня, и, клянусь, мне достался самый крошечный трейлер в мире. Думаю, именно так все и происходит, когда ты нежеланный новичок в команде Микеля — тебе выпадает короткая спичка. В прямом и переносном смысле.
Пока идет соединение, я забираюсь на кровать, все еще без рубашки, мокрый и покрытый маслом, не обращая внимания на то, что пачкаю простыни. Я никогда тут не сплю. Даже не из тех, кто может вздремнуть в перерыве. Для меня этот трейлер — лишь место, где можно хранить запасную одежду, когда я возвращаюсь в свой огромный и пустой гостиничный номер.
Казалось, работать в Лос-Анджелесе, пока Айзек дома, за тысячи миль отсюда, будет несложно, но это не так, и никто не удивлен данному факту больше, чем я. Вот бы узнать у Джейка, как он справляется, когда не видится с семьей неделями напролет.
Нет, к черту. Я никому не признаюсь в своей зависимости. Как можно так быстро перейти от фобии обязательств к потребности в другом человеке? Тоска по Айзу ощущается как слабость, а я всегда клялся себе, что не позволю никому иметь такую власть над собой. Особенно после того, что случилось с Кларком. Он слишком сильно любил, отдаваясь человеку, который лишь брал и брал, а потом и совсем выкинул его из своей жизни.
Нет, я никогда не признаюсь в своей зависимости от Айзека. Он знает, что я люблю его, и этого достаточно.
«Веди себя, как мужчина», говорил мне отец.
Такой вот боевой клич мужественности, который формировался у меня с детства.
Нет, я бы не стал спрашивать совета у Джейка. Вместо этого предпочел бы сделать свою работу, закончить фильм и свалить отсюда к чертовой матери.
Пиликающий тон видеочата, наконец-то, привлекает мое внимание, и я поднимаю планшет, откидываясь на тонкую спинку кровати. На экране появляется лицо, которое я так жаждал увидеть, и все мысли о том, чтобы взять себя в руки, растворяются в небытии. И в первые за день в моей груди ослабевает напряжение.
— Привет, — произносит Айз с широкой улыбкой, его взгляд загорается, останавливаясь на моем лице. — Какой приятный сюрприз. Не ожидал услышать тебя раньше времени. Как сегодня обстоят дела с тем, кого нельзя называть?
Я фыркаю при упоминании о Микеле, но оно не омрачает моей улыбки при виде красивого лица Айзека.
— Не думаю, что я когда-нибудь называл Микеля Волан-де-Мортом, — отвечаю я с тихим смешком. — Какое оскорбление для Темного Лорда. Сегодня все то же, что было вчера, и позавчера, и три дня тому назад. Работа с этим человеком — мой ночной кошмар.
Айзек смеётся в ответ, а затем заявляет:
— Ты назвал его беспомощным придурком. Однако, я решил использовать кодовое слово на случай, если кто-то может услышать.
— Если быть точным, думаю, что назвал его беспомощным придурком, у которого не стоит.
— Да, я помню об этом, просто мне не нравится думать о безвольных членах, когда я, наконец-то, разговариваю со своим мужчиной. И предпочел бы думать в ином направлении…
— Перестань, Айз, — предупреждаю я сквозь смех, однако мой член оживляется.
Как же давно я тебя не касался.
— Перестать что, Флинн? — Айзек откидывается назад, а его глаза сверкают похотью и дьявольской искоркой.
Откашливаюсь, пытаясь прочистить горло, но мои слова все равно звучат глубже и более хрипло, чем мне бы того хотелось.
— А где ты сейчас? Дома?
Боже. Дом. Одно это слово звучит как утопия. Я оглядываю крошечный трейлер, молча оплакивая свое местоположение, прежде чем снова вернуться к Айзу.
— Ага, — отвечает мужчина, и та искорка в его взгляде не исчезает. — А еще я совсем один. Лиам ушел около часа назад. Так что, если захочешь повторить то, чем мы занимались прошлой ночью, я готов, — Айзек вызывающе вскидывает бровь, и мой член за две секунды превращается из оживленного в твердокаменный.