— Только не засыпать, — пробормотал я, теряя сознание.
И тут же очнулся. Дурнота исчезла, голова больше не кружилась. Лишь тело всё ещё оставалось немного ватным, но теперь я точно знал, что с этим делать.
— Хочу быть бодрым и свежим, — повелел я.
Наконец утвердившись на своих ногах, и немного попрыгав на месте, дабы удостовериться в достаточном уровне бодрости и свежести, я вновь захлопнул портфель и, оглядев множество трупов самых диковинных существ, устилавших пол, перешагнул через тела близнецов и вышел из таверны. И в ту же секунду буквально упёрся носом в левую, обнажённую грудь одной из амазонок.
— Ты что тут себе позволяешь, смертный? — грозным голосом поинтересовалась она.
— Сосуд — не игрушка! — вторила ей вторая стражница. — Ты должен сдать его нам немедленно! — и девушка недвусмысленно подняла свой лук, а второй рукой демонстративно потянулась к колчану за стрелой.
Я с сожалением вздохнул и так же демонстративно и не торопясь принялся расстёгивать пряжку портфеля. Как я и ожидал, это подействовало.
— Эй, стой, — крикнула мне первая дама, — что ты собираешься делать? — Рука второй девушки, при этом, застыла, так и не коснувшись оперения стрелы.
— Да вот, думаю, а не развеять ли мне вас в пыль по всему свету, — съехидничал я в ответ, продолжая свои манипуляции с застёжкой, — чтобы вам потом труднее было восстанавливаться. И чтоб навсегда меня запомнили!
— Я поражена! — снова раздался ниоткуда голос женщины, именовавшейся Кассандрой. — Даже я не ожидала от него такой смелости и решительности. Теперь я начинаю понимать, почему ты выбрала его хранителем Сосуда!
— Оставьте его! — повелительно прозвучал второй голос, адресовав свой приказ, судя по всему, моим прекрасным противницам. И я снова мог поклясться чем угодно, что этот голос принадлежал Насте!
Амазонки с сомнением переглянулись, однако лук, та, которая собиралась стрелять в меня, всё же опустила.
— Кто может приказывать нам — стражам Поста, когда мы находимся при исполнении своих прямых обязанностей, возложенных на нас Тем, чьё имя нельзя произносить? — стараясь сохранить в голосе решительность, спросила первая красавица.
— Та, которая идёт впереди рока! — загрохотал, словно горный обвал, Настин голос, и мне стало как-то не по себе. — Та, которой даже Он, чьё имя нельзя называть, не может приказывать! Его дочь!
Обе барышни, как подкошенные, рухнули на колени и склонили головы к самой мостовой у моих ног, жаль только, что головами ко мне, а не наоборот.
— Не карай нас, Вездесущая! — возопили они дружным хором. — Мы не ведали, что этот смертный находится под твоим покровительством. Но нам велено забрать Сосуд, владеть которым может только бог по рождению.
— Пошли вон обе, — не дожидаясь голоса той, которую только слышно, но не видно, рявкнул я, уже постепенно привыкая к своим новым полномочиям в этом затянувшемся сонном ночном кошмаре.
Амазонки не двинулись с места, лишь, приподняв головы, посмотрели на меня снизу вверх. В их взглядах читалось недоумение, каким-то немыслимым образом связанное одновременно с ненавистью, презрением и ужасом!
— А он весёлый, — прозвучал у меня в голове смех Кассандры, — и тот ещё жеребец! Ты посмотри, как он смотрит на их отсутствующее декольте!
Честно говоря, я действительно пялился на груди амазонок, склонившихся у моих ног. Однако виновным себя не считал. Да у любого мужчины младше того возраста, когда пропадает интерес к женщинам и остаются только воспоминания о молодых годах, взгляд сам автоматически бы съехал с красивых, но злых лиц этих дам, на их изумительные и такие близкие обнажённые прелести!
— Уймись уже, подруга, — стараясь казаться безразличным и холодным, прозвучал из ниоткуда голос Насти. — А вы обе встаньте, — это уже касалось свирепых стражей, всё ещё продолжавших вдыхать дорожную пыль, — и отведите смертного ко второму порталу.
Девицы разом вскочили, отряхнули то немногое, что было на них надето и недобро переглянулись, что не предвещало мне ничего хорошего.
— О, Великая, — едва сдерживая непонятную мне радость, поинтересовалась одна из дев, — ты же не обвинишь нас в смерти своего раба, если она придёт к нему не от наших рук и после того, как мы выполним твоё поручение?
Вот что-то не понравилось мне в её словах. О каком рабе речь? И почему он должен умереть после того, как меня проводят ко второму порталу? Я покрепче прижал к груди заветный портфель. Похоже, в этих краях рассчитывать мне придётся только на него, да на свою природную изворотливость, которая в отличие от приписанной мне Кассандрой смелости во мне действительно была.