- Если бы не он, не повёз бы, - сказал Речник, - мы с вами чаще в суп соседу нассать готовы скорее.
Йети свернул самокрутку. Закурил, затянулся.
- Я, по-крайней мере, - добавил Речник.
Йети кинул на него короткий взгляд.
- А почему его ночь? - спросил.
- Ты видел его днём, - сказал Речник. - Кому как, а днём мне его убить хочется. Или накостылять за всю судьбу. Палкой.
- Не без такого, - сказал Йети.
Огонёк осветил его бороду.
- А что с ним ночами?
- Ночами с ним можно говорить, - ответил Речник, - в полнолуние - слушать. В полнолуние он, бывает, словно к небу подключен.
- Что-то сегодня не впечатлил, - заметил Йети. - Так, умствования. Филистерство.
- А мы чем лучше? - спросил Речник. - А он что бы ни говорил, оно прорастает. Не сразу и не на следующий день. Но, как заноза, сидит в душе, нарывает, злишься, а потом словно гной прорывается - блюёшь болью, в морду кому попало суёшь, обычно ему же, потому что он в такой момент всегда рядом, а как проблюёшься, протрезвеешь, смотришь на солнце - а оно яркое, и в душе, там, где гнойник был, пусто и спокойно.
- Приключение, - сказал Йети.
- Приключение, - сказал Речник. - Только раз за разом после такой дряни жить всё легче и легче. Он словно нож.
- По твоим словам - скорее песий клык, - сказал Йети. - Заразу вносит.
- Не скажу, что вносит, - сказал Речник, - всё говно, весь гной всегда свои. Он просто подталкивает процесс, обостряет. Он словно лишний глоток спирта, после которой нутро не выдерживает. А если б не он, ты бы на утро, наверное, и похолодел бы уже.
- Вот как, - заметил Йети. - Занятно.
- Ззанятнее некуда, - сказал Феодос.
Его знобило.
- Ты ж только ему благодаря жив, - заметил Речник сухо.
- Да я ж не нападаю, - поморщился Феодос, - сижу, слушаю вас, и понять не могу - ему ж плохо, вон, весь в крылья ушёл, а вы тут его псом обзываете. Занятно вам, ммать…
Феодоса скрючило, лицо его побелело почти до того же тона, что луна в небе, и, сотрясаемый судорогами, он повалился набок.
- Опять блюёт, - грустно сказал Кракли и вытащил ноги из воды.
- Помоги ему, - попросил Речник, - мне и правда, нужно…
Он встал и пошёл к сидящему в тоскливой пустоте Настырнику.
- О чём думаешь? - спросил Речник, садясь рядом на мостки, подобрав ноги по-турецки. - Ноги из воды вынь, а то Феодоса снова рвёт.
Настырник послушно подобрал ноги.
- Что ж ты на мокрое садишься, - заметил Речник, - холодно…
Настырник повернул к нему лицо и Речник осёкся.
Глаза Настырника светились ярким, тяжёлым серебром.
- Невазно, - сказал он, вновь повернувшись к реке, - не так холодно.
Речник помолчал.
- Прости, что не подошёл сразу, - сказал он, помявшись.
- А долзен был? - спросил Настырник.
Речник смешался.
- Йети прав, - сказал Настырник, - ницего я такого не сказал. Стоясего. Не перезывай.
Речнику было стыдно.
- Ну почему, - начал он, - ты верно сказал…
- Не надо, Марк, - сказал Настырник совсем тихо, почти шёпотом, - не муцайся. Всё хоросо. Всё правильно. Не надо надо мной сидеть. Иди к ним.
Речник сглотнул.
- Позалуйста, - добавил Настырник. - Иди. Я поззе приду. Посмотрю на Луну и приду. Правда.
Речник встал, помялся.
- Тебе ничего не надо? - спросил он. - Водки хочешь?
- Я узе выпил, - ответил Настырник. - Хоросо.
Он повернул лицо к Речнику, протянул руку и похлопал его по запястью.
- Иди, - сказал Настырник, - иди к ним. Я скоро. Цестное слово.
Пальцы Настырника были горячи и сухи.
Мысли Речника спутались и испуганно-стыдливыми котятами раскатились по темноте.
- Хорошо, - сказал он, - только ты приходи, ладно?
- Ладно, - кивнул Настырник.
Речник, чуть покачиваясь, пошёл по мосткам, и шаги его заплетались.
- Только разум, - сказал Йети, затягиваясь, - только логика.
- Логика, - хмыкнул Кракли, - от рака лёгких умер, а смолишь. Уже третью скрутил. Где ж тут логика?
- Тут у меня лёгкие не болят, - отрезал Йети. - А эти все мистические выкрутасы и представления истерички не стоят ни гроша. Логика - проста и понятна, прозрачна и управляема.
- Управля-а-аема… - протянул подошедший Речник.
- Есть что возразить? - спросил Йети, покосившись на Речника. - Что?
- Не, ничего, - ответил Речник, присаживаясь. - Ты продолжай.
На душе его было тяжело. А ещё крутилась мысль - видит ли кто-то ещё свечение в глазах Настырника? Никто не обратил на это внимания.
- Ну так вот, - пыхнул огоньком Йети, - логика меня всегда спасала.
- Только не тогда, когда метастазы пошли, - фыркнул Кракли.
- Да, тогда не спасла, - ответил Йети, - а что могло? Господь Бог, иже еси на небесях? Не припомню как-то.
- Я тоже не припомню, - сказал Кракли, - чтобы Бог помогал тем, кто его не ищет. В смысле, в малом помогал. И видел такое, как он помогал тем, кто просил. Верил и просил.