- Ты не ответил на мой вопрос, - заметил Йети и снова затянулся.
- А тебе всегда нузно, чтобы на вопрос был ответ? - спросил Настырник. - Он ведь перестаёт быть вопросом тогда?
- Да, - согласился Йети.
- А как зыть в мире, в котором нету вопросов? - спросил Настырник. - Ведь скуцно зе? Всё не меняется, всё одно и тозе.
Йети подумал и неожиданно для себя встал.
- Хорошо. Поехали.
Они спустились с веранды и забрались на борт.
- Куда теперь? - спросил Речник.
- Прямо, - ответил Настырник. - Катаемся.
И Речник повёл прямо.
- По поводу чего морская одиссея в Полинезию? - спросил Йети. - Чего диснейлендим?
Речник вздрогнул. Двигатель взревел, получив неожиданный пинок от рычага газа. Субмарину бросило, и кружка в руке Йети грохнула о край ведра.
Потом утих, когда Речник вернул рычаг назад.
Йети поглядел на Речника.
- Скучно, - ответил за того Кракли, - я так понимаю. А, Настырник?
- И это тозе, - сказал тот.
- А что ж ещё? - не унимался внезапно расходившийся Йети. - Или чего хорошего по темноте ищете?
- А почему бы и нет, - внезапно отозвался Речник, - самое то. Вот фонарик ещё зажжём…
Он перебросил тумблер, и на носу субмарины вспыхнули тусклые жёлтые огни, едва пробивающиеся из-под воды.
- Рыбу распугаешь, - сказал Кракли.
Речник посмотрел на него.
Он молчал секунду, другую, и, когда Кракли открыл было уже рот, внезапно рассмеялся, негромко, от души.
Кракли облегчённо засмеялся тоже.
Чуть позже к ним присоединился и Йети, отхлебнувший, моргающий, шмыгающий в перерывах носом.
Настырник улыбнулся и проверил, как себя чувствует лежащий в беспамятстве Феодос.
Под стук двигателя и смех субмарина двигалась по реке, подсвечивая себе дорогу к устью тусклыми жёлтыми огнями.
- Чего за шум? - спросил Кракли.
- Прибой, - ответил Речник. - Море.
- Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал… - фальшиво напел Кракли.
- Тенор, - фыркнул Йети.
- А то, - степенно отозвался Кракли. - Паваротти тут вроде нема?
- Нету, - хмыкнул Йети.
- Конкуренция - зло, - глубокомысленно заметил Кракли, подняв указательный палец. - Не даёт проявить свои самые лучшие качества.
- А говорят - двигатель прогресса, - заметил Йети.
- Это реклама - двигатель прогресса, - ответил Кракли. - А конкуренция - зло.
- Смерть - вот зло, - сказал Речник.
- Смерть - это смерть, - сказал Настырник. - Не больсе не меньсе.
- Не соглашусь с тобой, - сказал Кракли, - я вот сколько лет прожил, и всегда считал, что смерть - зло. Вот живёшь ты, - он вытянул ноги, - радуешься, рыбку ловишь, а потом раз - и всё. И ничего хорошего. Зло в чистом виде.
- Смерть - только веска, колысек, который отмецает конец тропы, - сказал Настырник. - Он вбит в нас глубоко. Достатоцно глубоко, чтобы мы никогда не забывали о нём. И у нас только один способ миновать его - поравнявсись с ним.
- Теперь ты философствуешь, - сказал Речник.
- Да, - кивнул Настырник, - теперь я.
- Хорошее дело, - сказал Кракли, - когда никуда не торопишься. А не торопиться можно только если впереди у тебя нету смерти. Вот как сейчас.
- Ты уверен? - спросил Настырник.
Кракли промолчал.
- Зло - это неадекватное использование нами своего лимита, - сказал Настырник, не дождавшись ответа. - Мы сусествуем в условиях дефицита, и выйти из них мозем только наиболее полно используя нам отпусенное. А смерть - это изменение. Не стоит делать зупела из тени границного столбика. Она в лимит не входит.
- Да ты, я смотрю, добрый философ, - сказал Кракли.
- И опять зе - если смерть - зло, - продолжил Настырник, - то все мы, независимо от того, кто мы и цто мы есть, двиземся ко злу.
- Мы умрём снова? - спросил Йети. - Куда дальше-то?
- А откуда ты знаесь, цто узе довольно? - спросил Настырник.
- А ты откуда?
Настырник замолчал.
Речник увеличил скорость.
- Сядьте получше, - сказал он. - Волны.
- Оох… - простонал Феодос.
Открыв глаза, он увидел над собой лицо Настырника.
- Привет, - сказал Настырник. - Ты как? Хоцешь цего?
Феодос поморщился на первый вопрос и ответил на второй:
- Ссать.
Настырник протянул руку.
- Вставай тогда.
Феодос ухватился слабыми расползающимися пальцами за ладонь Настырника, подтянул непослушные ноги.
Привстал, поддерживаемый под локоть, и поскользнулся.
Колено с грохотом ударило в палубу.
- Ммать… - выцедилось сквозь зубы Феодоса, и слёзы выступили на глазах.
- Ницего, - сказал Настырник, поднимая его под руку, - палуба зелезная.
Феодос хотел хмыкнуть, но передумал.
Субмарина шла вперёд, и палуба тряслась, дрожала.
- Я за ворот тебя подерзу, - сказал Настырник, и Феодос, стиснув зубы, промолчал, расстёгивая штаны.