- Ещё скажи, что мы живые, - буркнул Йети.
- А ты ещё скажи, что мёртвые, - буркнул тот в ответ. - Хочешь, в глаз засвечу?
- Брэк, - сказал Речник. - Не о том суть.
- А о чём? - спросил Йети.
- Не кипятись, - посоветовал Речник, - чтоб кипятиться, надо что-то понимать. Я вот, честно тебе скажу, ни хрена не понимаю. Что я умер, не поспоришь. Что здесь не Рай, и не Ад, думаю, никто спорить тоже не будет. Что касается Чистилища, вряд ли это тоже оно. Водка пьянит, синяки ставятся. Не хочется проверять, можно ли тут помереть, но на Лимбо как-то не очень.
- А что нет? - спросил Йети. - Чем не вариант?
- Сколько до Суда? - спросил Речник. - Не завтра, я полагаю?
- И что?
- И то. Вечность. Чем тянуть будем?
Йети-Карапуз почесал покрытый зеленоватым мехом затылок.
- А если тут просто умираешь и снова возрождаешься?
- Якорь дать? - спросил Речник. - Если хочется проверить.
- Нет, я воздержусь, пожалуй, - признал поражение Йети.
Снова молчание потянулось над палубой.
- Я как-то цитал одну переписку в интернете, - сказал неожиданно Настырник. - Там как раз говорилось, цто такое смерть.
- Опять добро и зло? - фыркнул Йети.
- И это тозе, - кивнул Настырник, - но была есё интересная идейка.
Он вытянул ноги, потягиваясь.
- Про смерть как изменение.
- В смысле? - моргнул удивлённо Йети.
Но Настырник не ответил ему. Вместо этого он спросил Речника:
- Слусай, у тебя солярки как?
- В смысле? - спросил Речник. - На обратную дорогу и ещё чуток.
- Я отлить хоцу, - ответил Настырник.
- Я тоже, - поддержал его Кракли.
- Ну давай отольём, и я сдвинусь метров на сотню, - кивнул Речник.
Встав, он подошёл к противоположному борту, развязывая штаны.
Когда Речник заглушил двигатель, субмарина по инерции двигалась ещё метров тридцать, пока ход её не затих.
- Так что там с изменением? - дёрнул Настырника за рукав Йети.
- Там говорилось, - ответил Настырник, зачёрпывая из ведра, - цто смерть - это изменение. Вот ты был зив, - он хлебнул из кружки, - потом умер. Ты изменился.
- Допустим, - сказал Йети, - а дальше что?
- Если смерть - изменение, - сказал Настырник, - то её просто нельзя бояться.
- Чего?! - удивился Йети.
- Бояться мозно только того, - ответил Настырник, - цто будет потом. То есть если смерть - это полное прекрасение всего, то это не страсно. Выклюцили ток - цего бояться? Но вот если умер, а потом снова зыв, но по-иному, вот это и страсно.
- То есть страх - неотделимый признак жизни, - сказал Йети задумчиво. - Есть логика.
- И есть вывод, - сказал Настырник.
- Какой?
- Цто самое страсное - это изменение характера зызни. Самое вазное - как ты зыв. Цем ты зыв.
- Концептуально, - почесал в затылке Йети.
- У нас на складе светильник висел, помню, - сказал Настырник, - тязёлый, мутный такой, весь в мухах изнутри. Но мы его не цыстили. Он на такой вот проволоке висел, - Настырник показал руками с полметра, - старой, рзавой. Толсиной миллиметра два, и никто не знал, сколько там стали, а сколько - рзавцины. Ни у кого руки не доходили - всем лениво было новую проволоку искать, а эта, боялись, оборвётся, если посевелить. Так и висел - больсе тени, цем света.
Он налил в кружку спирта.
- Вот и мы как тот фонарь, - сказал он, выпив, сморщившись и шмыгнув носом - и не светим, и оборваться боимся.
- Концептуально, - повторил Йети.
Настырник снова хлебнул водки.
Они посидели ещё с полчаса, и разговор не завязывался.
Наконец Речник встал и завёл двигатель.
В обратном направлении волны казались серебряными.
- Приплыли, - сказал Речник, - дельта.
- А чей это домик? - спросил Кракли.
- Ничей, - ответил Речник, - брошенный.
- Хороший с виду домик, - сказал Кракли, - и причал славный.
- Да, - сказал Речник, - но без хозяина. Хочешь поселиться?
- Да не так чтобы, - загнул задумчиво угол рта Кракли, - мне и у себя вполне нравится.
- Угу, - кивнул Йети. - Я бы тоже не стал. Как-то одиноко тут.
Речник вздохнул и кинул шкерт с петлёй на тумбу.
Потянул, чуть дёрнул, кинул второй.
- Тяни, - сказал он Кракли - ты с виду самый трезвый.
И вручил ему носовой конец.
Сам потянул кормовой.
- Полночи прошло, - сказал Речник, садясь на причале и откупоривая флягу.
- Больше, - отозвался Йети.
- Вот тебе больше сказать нечего? - спросил Речник и покосился на него.
- Прости, - сказал Йети.
Речник отхлебнул, выдохнул.
- Извини, - сказал он Карапузу.
- Ладно, проехали, - ответил Йети, - спасибо, что вывез. Плыть было здорово.
- Он вывез, - сказал Речник, махнув головой в сторону тихо сидящего сгорбившегося Настырника, - его ночь. Да и спирт.
- Ну, вёз-то ты, - сказал Йети и достал из кармана кисет.