— Никогда бы не подумал, что завоевание Лация пойдет на пользу церкви, — подколол я друга.
— Я бы с тобой согласился, если бы эти идиоты не поддержали мятеж, будучи абсолютно не готовыми к нему. Теперь они болтаются на виселицах, а их семьи подвергнутся гонениям. А что будет твориться за закрытыми дверями дворцов… Поверь мне, южные страсти и интриги обойдут любую многоходовку аристократов.
— Какое счастье, что наши маги-владетели предпочитают решать большинство вопросов грубой силой. От сложной интриги Иллирия точно пострадала бы больше, — скрестив руки на груди, зло заметил я.
— Только Чужому известен ответ на этот вопрос, — Владислав вздохнул. — Сейчас отец попытается пролезть в комиссию по делам Светлого. Если ты забыл, то напомню, что это прекрасное ведомство подчиняется напрямую королю. Кстати, руководивший им барон погиб на Иллирии вместе со своей дружиной.
— Твой отец не маг, так что пусть попрощается с мечтами о такой должности, — сообщил я очевидное, а потом добавил фразу, услышанную когда-то от Адриана: — Королю дают отчет только чародеи.
— Верно. Но он надеется, что ты сможешь повлиять на назначение этого одаренного, а потом продвинешь его. Ну а в будущем изменишь отжившие свое правила.
Я поперхнулся и уставился на Владислава.
— Что еще хочет твой отче? Мне открыть для него новый мир и назвать в честь вашей семейки?
Владислав сотворил символ веры, склонил голову, а потом сказал:
— Если на то будет воля Светлого, мы смиренно примем такой дар.
— Ладно, я понял. У твоего отца сложилось превратное представление обо мне. И ты здесь совершенно ни при чем.
— Естественно. Репутацию тебе создавал не я.
— Итак, мне нужно объяснить твоему отцу, что я не такого масштаба фигура, чтобы назначать надзирателя за церковью.
— Пока не такого масштаба, — мягко поправил меня Владислав. — Когда ты получишь в руки такую власть, ты, естественно, поможешь мне занять этот пост.
— Кто бы сомневался. А как же трон в Святом граде?
— Одно другому не мешает.
— Маги из семейства Алькасар управляют церковью и сами за собой надзирают? Скромно.
— Да, но это только первый этап. Вы даже не представляете какие у нас планы, — не заметить сарказм в голосе Владислава было невозможно.
— Значит папаша хочет стать надзирателем, а тебя посадить на трон.
— Да, правда, это нереально, но это проблемы реальности.
«О, мне уже нравится старший попик! У тебя с ним много общего», — рассмеялся Янус.
— Ладно, я спущу с небес на землю твоего отца. И сделаю это максимально мягко. Все-таки человек в возрасте.
Святой Юлий признал власть короля полвека назад. Уже тогда отец Влада был главой курии. Конечно, если у тебя влиятельный папа, это небольшое достижение, но ему сейчас лет шестьдесят, а то и все семьдесят. Для простого человека впечатляющий возраст.
— Верно. А еще тебе следует показать зубы, — сказав это, Влад вытащил из кармана записную книжку.
— Это моя вставная челюсть? Что там? — обреченно спросил я.
— Что от тебя требуется епископу. Он не поделился со мной, но я примерно представляю его запросы.
Владислав обстоятельно объяснил ситуацию. Если отбросить невыполнимое требование о комиссии, все было не так страшно.
Старший Алькасар планировал приобрести влияние в конклаве, но до прямого подкупа не желал опускаться, планировал привлечь кардиналов к восстановлению Иллирии. Лаций заслуженно считался центром искусства, особенно архитектуры, поэтому там было предостаточно талантливых зодчих и артелей каменщиков. Естественно, наценка на их услуги должна была быть колоссальной.
Также он хотел «разгрузить» города юга, которые давно страдали от перенаселения. Если вспомнить, что с Иллирии эвакуировали миллионы человек, а вернуться далеко не все, то это предложение звучало разумно.
Также он хотел запустить руку мне в карман… А просите помочь с управлением финансами для восстановления колонии через лояльные семейства банкиров. Появившиеся «из воздуха» деньги нужно было как-то ввести оборот с наименьшими издержками.
— Со вторым и третьим я согласен. Кстати, о колонистах, подумай о приютах. «Фабричным» еще есть куда податься, а вот «казенным» и «светлым» часто приходится идти в криминал, — вспомнив Шванка и его историю, сказал я.
На следующий день я встретился с епископом Родериком Алькасаром. Это оказался благообразный сухой старичок, перешагнувший рубеж семидесяти лет. Высокий лоб, крючковатый нос, тонкие губы и правильные черты лица. Бороду и усы он не носил, а длинные светлые волосы собирал в низкий хвост.