— Прикинь, это, может, последний динозавр был! Какой-нибудь диплодок с длиннющей шеей! — почти кричал Вовыч. — Они же вон какие большущие были, и этот думал, наверное, что запросто вброд перейдет. А шагнул ножищей, и ульдык! Он же не знал про глубину. Только пузыри и пошли…
Я с трепетом глянул на темные воды котлована. Может, и впрямь где-то там на далеком дне лежали кости последнего динозавра?
— А сваи? — тихо спросил я. Не чтобы опровергнуть сказанное, а скорее, подбрасывая полешки в пламенную печь Вовкиного красноречия.
— И ты заметил? — Вовыч кивнул. — Это археологи. Кости хотели достать, станцию пытались строить.
— Не получилось?
— Почему, построили. А наутро… Наутро вода взбурлила, и выплыл монстр. Понимаешь, потомок того динозавра. И всю станцию в щепки разнес, только сваи и остались. Потом его с вертолетов расстреливали, сети спускали, — бесполезно.
— Круто! — выдохнул я, не понимая, отчего первым не выдумал такую обалденную историю. Вроде и книг немало прочел, и Данелию с Гайдаем смотрел, а переплюнуть друга не получилось.
— Помнишь, этим летом в небе моторы ревели?
— Ага… Я думал, пожарные вертолеты.
— Пожарные! — фыркнул Вовыч. — Настоящие боевые, не хочешь? Ящера нашего искали. А чтобы лишнего не болтали, про пожары потом выдумали.
Я снова скосил глаза на поверхность озера.
— Думаешь, глубоко здесь?
— Километра два, не меньше.
— Ого! — мне стало страшно. То есть я отлично помнил, что котлован был не слишком глубоким — от силы метра три-четыре. Однако два Вовкиных «километра» проглотил не раздумывая.
— Смотри, какой туман, — продолжал Вовыч. — В тумане ящеры любят выбираться на поверхность.
— Точняк, любят! — в этом я тоже не сомневался.
— Значит, самое подходящее время его выманить.
— Как выманить-то?
— А так… Я еще вчера придумал. Возьмем, выплывем на середину и посветим в воду фонариком. Раки тоже на свет вылезают, и он вылезет. А мы дадим ему хлебушка, приручим и сфотографируем. Представляешь, как все обалдеют!
— Класс! — я сразу оценил идею Вовыча по достоинству. То есть если монстр слопает наш хлеб, это сулит серьезные шансы. Потому что иметь прирученного монстра любому хорошему человеку не помешает. А уж нам-то тем более.
— Хлеб-то где возьмем?
— А это? — Вовыч торжествующе продемонстрировал надкусанный крендель. — И еще два куска в кармане. Я в столовке взял.
— Здорово! — обрадовался я. — А фотоаппарат у моего папы есть! В следующий раз принесем и сфоткаем.
— Вот видишь! Теперь только плот какой-нибудь сделать. Чтобы добраться до середины озера.
Я напряженно потер голову. Сначала макушку, потом затылок. Лучший способ что-нибудь выдумать, это наморщить лоб. Взрослые всегда так делают, кто не знает. Но у меня с морщинами пока не очень получалось, и я изобрел свой метод. Просто усиленно тер какую-нибудь часть головы, и нужная мысль тут же вызревала. Я ее трением выгонял, — все равно как древние люди добывали огонь.
— Надо походить поискать, — предложил я. — Может, лодку найдем или баркас.
— Баркас было бы здорово! — согласился Вовыч. — Как у Верещагина из «Белого солнца пустыни»…
Мы тут же отправились на поиски, но баркаса почему-то не нашли. Даже крохотной лодки возле нашего озера не обнаружилось. Даже обидно стало. Озеро есть, а плавсредств — ни одного! И все же, кто ищет, тот всегда что-нибудь находит. Вот и мы с Вовкой наткнулись на железную бадью. То ли цемент в ней размешивали, то ли еще что, но была она размером с крохотную лодочку, вся ржавая, с вмятинами, но без дыр. По краям у бадьи топорщились приваренные петли, а на корме белой краской было намалевано число 339.
— Видал, как все сходится! — обрадовался Вовыч. — Трижды три — девять, а девять мое любимое число!
— И мое! — подхватил я. — Нам ведь с тобой по девять лет!
— Во! А тут еще петли — вон какие удобные. Совсем как уключины для весел.
— Не утонет твое корыто? — засомневался я. — Тяжеленное, наверное.
— Корабли тоже тяжеленные, а плавают.
— Все равно — надо проверить…
Именно это мы и сделали. Стащить корыто в воду было не так-то просто. Но Вовыч был сказочно силен, а я знал про рычаг Архимеда, и, объединив науку с мускулами, мы столкнули бадью в воду. И вот чудо! — железная посудина не утонула. Просела до половины, но удержалась. И даже когда Вовыч шагнул в нее, качающееся корытце тонуть не стало.