В то время среди днепровского и донского казачества царила сильная смута. Беглый монах по имени Григорий Отрепьев поднимал казаков именем Дмитрия и устраивал заговоры в южных провинциях России. Этот монах, покинувший Москву в 1603 году, имел репутацию пьяницы и негодяя. Он был в постоянной переписке с самозванцем и его агентом среди казаков, у которых приобрел большой авторитет.
Борис, весьма обеспокоенный приемом, оказанным Лжедмитрию в Польше, а также враждебными действиями казаков, задумал хитрость, дабы погубить самозванца. Он объявил, что этот человек не кто иной, как монах Отрепьев; но ни слова не сказал об агенте, возмущающем казаков. Позднее тождественность Лжедмитрия с Отрепьевым стала в России почти узаконенной; пытались объяснить одновременное присутствие одного Отрепьева на Дону и другого претендента — в Польше предположениями, что настоящий монах дал свое имя кому-то из соучастников при переходе границы. Кто может, пусть объясняет мотивы подобной подмены. Как бы то ни было, долгое время спустя после смерти подлинного Дмитрия подлинный Отрепьев появился в его родном городе, и не похоже, чтобы у современников задуманное Борисом вызвало хотя бы малейшее доверие.
Мнимый царевич, собрав небольшое войско в Польше, вошел в Россию, с распростертыми объятиями был принят крестьянами, а в особенности казаками, разбил армию Бориса и в свою очередь был разбит сам. Но, не теряя отваги, еще год продолжал войну, да столь успешно, что покорил войска неприятеля и привлек их под свои знамена. Борис имел счастье умереть за несколько дней до этого решающего события. Его сын Федор был свергнут в Москве, а затем и задушен несколькими боярами, полными усердия ради нового хозяина, победителем вошедшего в столицу.
Он царствовал год. С самого начала он проявил необыкновенные деловые способности, величайшую активность, а порфиру носил с легкостью принца, рожденного на троне. Этот самозванец был великим человеком. Он желал искоренить злоупотребления и цивилизовать свою страну; но ему было лишь двадцать три года — не оценив величины препятствий, он предполагал сделать одним разом и стремительно все то, что гораздо позже последовательно и с осторожной медлительностью сделал Петр Великий. Самозванец от природы был мягок и человечен, а правления Ивана Грозного и Бориса приучили граждан Московии подчиняться лишь хозяину, постоянно окруженному палачами. Помиловав бунтовщиков, задумавших покушение на его жизнь, он поощрил заговорщиков. Впрочем, хотя он нимало не удосужился сдержать обещаний, данных папе и польскому королю, он оскорбил преданных патриотов и верующих своими неуместными шутками, направленными на национальные суеверия и обычаи, и непродуманным подражанием галантным привычкам польского двора. Он одевался в гусарский костюм; не крестился перед иконами; давал балы и маскарады; имел свой оркестр; ел убоину. А самое ужасное, что он женился на Марине Мнишек, полячке и католичке, и призвал многих ее соотечественников в Москву. Марина, капризная и пустая молодая особа, способствовала неосторожным поступкам своего супруга. Дворяне из ее свиты вели себя крайне заносчиво и обходились с жителями Московии, как с порабощенным народом. Вспыхнуло восстание, и 27 мая 1606 года царь был убит.
Ни один авантюрист не достиг подобного успеха со столь ничтожным внешним сходством. С бородавкой на щеке и бриллиантовым крестом он завоевал трон и, безусловно, сохранил бы его, будь он хоть немного более осторожен. Многими он воспользовался, но никого не сделал своими сообщниками, никому не доверился. И ему было лишь двадцать пять лет, когда он умер. Я вознамерился написать историю этого знаменитого плута и его последователя, ибо нашелся и такой, весьма посредственный, как все подражатели великих людей. С этой целью я с превеликим вниманием прочел мемуары современников и огромное количество официальных документов, к которым слишком пренебрежительно отнеслись русские и польские исследователи. Мне думается, я сделал все, что было в моих силах, дабы разгадать истину и противопоставить более или менее неправдоподобным гипотезам достоверное толкование исторической проблемы, на мой взгляд заслуживающей интереса. Не стану особенно уговаривать любознательных просвещаться при помощи прочтения моего томика, только что вышедшего у г-на Мишеля Леви, издателя. Тем не менее не хочу таиться от читателей «Ревю» и прямо сейчас намерен сообщить им, что, по моему убеждению, Лжедмитрий был украинским казаком.