Главный корпус клиники выбивался из общего вида “курортного местечка”. Сперва из-за густой шапки сосен показалась крыша, а потом и само здание, как неизбежное, предстало перед гостями. Оно напомнило вороному депосу один из стареньких трехэтажных кинотеатров, уцелевших в центре Одары. Фасад был выкрашен в молочно-белый цвет, пожелтевший от времени и частых осенних дождей. На узких окнах стояли решетки. В этот момент, замерев напротив здания, Николас невольно вспомнил одну из сказок гнолла Джипса. В ней говорилось о чудищах, скрывающихся в зачарованном саду. Потеряешь бдительность, забудешь, зачем ты здесь — тут же столкнешься с желтизной их злобных глаз. В окнах здания зажегся свет.
У стойки администрации на полицейских поглядывали пациенты, разномастные депосы, толпившиеся в коридоре. На них были одинаковые куртки, накинутые поверх таких же клетчатых пижам. Раздался звонок, возвестив о начале прогулки. Некоторые пациенты, проходя мимо Рассела с Николасом, косились на них, как на пришельцев — с опаской и любопытством, другие и вовсе их не замечали, бормоча себе что-то под нос, торопились на улицу. Еромана среди толпы Николас не увидел. Но внутри у вороного депоса все сжалось, когда его, словно случайно, пихнул плечом старик. Он показал язык и провел пальцем у горла, отчего Николас невольно отшатнулся, едва не врезавшись в Рассела. Кашляющий смех старика раздавался у вороного депоса в ушах до самого кабинета главврача.
Справиться с нарастающей тревогой, как ни странно, помог Рассел. Вернее, не он сам, а спектакль, который они дуэтом разыграли перед главврачом. Николас сделал вид, что внимательно изучает контракт на свое заключение, а потом скомкал его и швырнул в лицо напарнику со словами, что он не гребаный псих и не нуждается в лечении. И хотя обстрел бумагами не входил в заранее оговоренную сценку, Рассел не сбился с роли. Он с самым важным видом стал убеждать, что Николасу необходимо поставить свою подпись, а клиника — единственный шанс вернуться к прежней жизни, завязать с пьянством и забыть Лейн. Пользуясь случаем, Николас продолжил отпираться, за много лет так и не потеряв надежды вывести напарника из себя. Но соловый депос сохранял спокойствие, невозмутимый и гордый, во всем и всегда. Николас едва сдержался. Что бы подумал босс клиники, увидев, как его новый пациент после вспышки ярости покатился со смеху? Наверное, тут к такому привыкли, и его внезапный гогот помог бы закрепить роль, но Николас не стал давать себе волю. Он все-таки депрессивный алкоголик, а не сумасшедший. В конце концов, чуть ли не улыбаясь во весь рот, Николас поставил свою закорючку там и здесь, с того момента став собственностью клиники “Голос лесов”.
Ему позволили проводить напарника до ворот. Пока они с Расселом разыгрывали спор в кабинете главврача, у пациентов закончилась прогулка. Тот же звонок, слышимый изо всех углов, возвестил о том, что пора возвращаться в здание. Он длился полминуты, а смолкнув, эхом продолжал звенеть в ушах. Все, кто находился в парке, точно муравьи, построившись один за другим, одной дорожкой направились к дверям клиники. Свет солнца, пробивающийся сквозь ветви деревьев, клочьями ложился на их выцветшие халаты. Они щурились в ярком свете. Некоторые до сих пор закрывали ладонями уши, пытаясь спастись от нарушившего тишину сигнала.
Тогда впервые Николас увидел Еромана. Пациент огненно-рыжей масти шел в сопровождении санитара. Его растрепанная грива неопрятно стояла торчком, на лице заживали ссадины, нижняя челюсть выпирала вбок — была сломана сильным ударом и срослась неправильно. Его походка казалась шаткой, Ероман шел, слегка раскачиваясь взад-вперед, подволакивая ноги, словно боялся опереться на пятки. Стоило ему заметить двух идущих навстречу мужчин, как Ероман бросил на Николаса затравленный взгляд, ясно говорящий о том, что он знает — они из полиции и здесь ради него. Рыжий пациент прибавил скорости, едва не сорвавшись в бег, так что санитар еле поспевал за ним. Неприятное чувство сохранилось после этой встречи — как будто через тело пронесся ветер и его холод остался внутри. Шерсть на спине Николаса встала дыбом. Он испытывал это ощущение и раньше, много лет назад, в старом форте…
— Видел, как он шел? Следственный комитет его хорошо отделал, если добрался даже до ног, — вклинился Рассел в мысли Николаса. — И все же, каким бы жалким он ни казался, это прихвостень Элиранда. Черт бы его побрал, такое чувство, что отморозок нажмет на курок, стоит только отвернуться.